Сэм Барон - Возвышение империи Страница 21

Кортхак внимательно поглядел на Треллу, прежде чем продолжить.

— Говоря по правде, госпожа Трелла, у Египта обширнейшие плодородные земли со множеством деревень, а некоторые из его селений больше Аккада. В Египте имеется много серебра и золота, много скота и других домашних животных. Невозможно сосчитать населяющих его людей.

— Эти селения окружены стенами? — Корио, похоже, не убедили слова чужестранца.

— Многие окружены, благородный господин Корио, — спокойно ответил путник. — Не все, но жители некоторых возводят для защиты такие же стены, как у вас — чтобы не впустить захватчиков.

— Аккад — первое селение в этих землях, которое строит для защиты укрепленные стены, — недоверчиво проговорил Корио. — Мощные стены не так уж легко возвести.

— Я могу сказать только о том, что видел, благородный господин Корио, — ответил Кортхак, слегка приподняв руки в знак защиты. — Госпожа Трелла попросила меня говорить правду, и я ее говорю.

— Значит, мы должны поблагодарить тебя за честность, Кортхак, — сказала Трелла, снова заговорив прежде, чем Корио успел подать голос. — Но сейчас уже становится поздно, а совету надо позаботиться еще кое о каких делах. Не мог бы ты посетить нас завтра, скажем, за час до полудня? Тогда у нас будет время поговорить с тобой не торопясь, и ты сможешь рассказать куда больше о том, что ты видел во время своих путешествий, и о земле под названием Египет.

Кортхак вежливо принял это повеление уйти, встал и уважительно поклонился.

— Конечно, госпожа Трелла, я понимаю. Я вернусь завтра в назначенный час.

Трелла встала вместе с ним и тоже поклонилась, мило улыбнувшись покидающему комнату Кортхаку. Она подождала, пока он удалится настолько, что уже не сможет ее слышать, и повернулась к Корио и Гату.

— Этот странник пошел на огромный риск, пересек пустыню с такими ценными товарами в единственной надежде — основать здесь, в Аккаде, свой торговый дом.

— Каковы бы ни были его причины, — ответил Корио, — он здесь и со своими товарами. Каждый торговец прибавляет Аккаду богатства. Позволим ему основать тут торговый дом, если он сможет заплатить пошлину в двадцать золотых монет.

— Нет, Корио, — твердо сказала Трелла, — я так не думаю. Завтра мы скажем ему, что он должен заплатить сорок золотых, если хочет основать тут дело.

— Клянусь глазами Иштар, Трелла! — выругался Гат. — Мантар выл несколько дней, когда ему пришлось заплатить всего двадцать. Он заявил, что разорится и ему придется выпрашивать милостыню на улицах. И это было всего месяц назад.

— И все-таки Мантар заплатил пошлину, — сказала Трелла. — И помни: Кортхак — чужеземец. Мантар же прожил тут всю жизнь.

Мантар занимался скотом, по большей части козами и овцами, которые давали молоко и сыр. Он горько жаловался на пошлину, но он был в числе тех, кто бежал из города перед появлением варваров, и теперь должен был платить, чтобы загладить вину. Трелла не испытывала сочувствия к тем, кто отказался защищать Аккад.

— И я сомневаюсь, что Кортхак будет плакать так же громко, как Мантар, — сказала она. — Думаю, нужно узнать об этом Кортхаке как можно больше.

Она повернулась к Гату:

— Сколько человек было в его караване, сколько рабов, сколько животных? Что за люди явились вместе с ним? Выяснить, где он остановился, и поговорить с владельцем этого постоялого двора. Давайте все проверим и встретимся завтра в середине утра. Мы сможем поговорить об этом прежде, чем снова увидим Кортхака. Я позабочусь о том, чтобы Никар тоже был здесь. Он видит в людях много такого, что мы можем и не разглядеть.

Благородный Никар правил Аккадом до вторжения и передоверил защиту города Эсккару. А еще Никар отдал Эсккару рабыню по имени Трелла.

— А что такого в этом Кортхаке беспокоит тебя, госпожа Трелла? — Корио, казалось, удивила ее осторожность. — Он производит приятное впечатление.

Трелла пожала плечами.

— Меня пока ничто не беспокоит, Корио. Но мы не можем позволить себе быть беспечными. И разве это не странно, что торговец пересек великую пустыню с таким большим риском, не убедившись, что его тут ждут? Он что, не понимал, что варвары алур мерики прошли через эти земли, убивая всех, кто попадался им на пути? Почему он не послал вперед себя гонца?

Корио открыл было рот для ответа, потом снова его закрыл. За последние несколько месяцев он научился не отмахиваться от мыслей Треллы.

— Подумай об этом, Корио, — продолжала Трелла. — И ты тоже, Гат. Давайте выясним все, что сможем. И если вы меня извините… Нужды моего тела снова взывают ко мне.

Она вышла в переднюю, два ее телохранителя встали при ее появлении. Подруга Треллы Аннок-сур тоже ее ждала и встала, когда Трелла пересекла комнату.

Две женщины бок о бок вышли на площадь и зашагали к дому Эсккара. Один охранник шагал впереди них, второй — сзади. Оба держали руки на рукоятях мечей, поглядывая по сторонам.

Всего несколько месяцев назад враги Эсккара напали на Треллу на улице. Люди, пытавшиеся ее убить, умерли под пыткой. В приступе истинно варварской ярости Эсккар угрожал сжечь город дотла и перебить всех его обитателей, если такое случится снова. Никто не сомневался, что он сдержит слово. Поэтому телохранители все время были начеку, как и велели им Эсккар и Гат. Они не хотели испытывать ярость Эсккара и угрызения совести, если произойдет еще одно покушение на Треллу.

Аннок-сур, такая же чуткая, как любой из охранников, шла позади Треллы, очень близко. Жена одного из командиров Эсккара, Аннок-сур была почти вдвое старше Треллы. Ее муж Бантор вместе с отрядом воинов покинул Аккад за несколько дней до того, как Эсккар ушел на север. Сейчас отряд Бантора действовал далеко к югу от города, внимательно наблюдая издалека за передвижением варваров, чтобы убедиться, что те не вернутся для нового нападения на Аккад. Варваров прогнали, но у них еще оставалось много воинов, и слухи о том, что враги до сих пор где-то рядом, хоть и отступили от стен города, все еще пугали жителей Аккада.

— Тебя что-то тревожит, Трелла?

— Да, Аннок-сур, но мы поговорим об этом дома.

Кортхак вернулся на скромный постоялый двор, который выбрал для себя и своих людей.

Идя по улицам, он не обращал внимания на глазеющих на него с раскрытыми ртами жителей. Хотя его одежда, как и одежда его телохранителей, была местной, более темный цвет кожи, ставший еще темнее после месяцев, проведенных под солнцем, выдавал в них чужаков и, что еще того хуже, чужестранцев. Тем не менее Кортхак мило улыбался всем, с кем встречался глазами, раздавая приветствия и дружелюбные кивки. Потом у него будет много времени, чтобы научить этих людей истинному уважению. Тогда они будут стоять на коленях в грязи, боясь поднять на него глаза, чтобы не лишиться голов, когда он будет проходить мимо.