Рафаэль Сабатини - Белларион Страница 21

Они принялись обсуждать судьбу Беллариона, и в конце концов, не без влияния графа Спиньо, взявшегося защищать юношу, его решили запереть на чердаке в доме Барбареско и отправить гонца в Чильяно. Барбареско, Казелла и Спиньо отвели Беллариона в грязную темную каморку, в которой не было ни окон, ни мебели и лишь в углу была брошена и прикрыта мешковиной куча соломы, заменявшая кровать несчастным постояльцам, попадавшим сюда. Беллариону связали руки за спиной, и Казелла не удержался от замечания, что с большей радостью затянул бы веревку вокруг его шеи.

Они заперли дверь и ушли, а Белларион еще долго стоял в темноте и слушал, пока звуки их шагов не затихнут в глубине дома. Затем он подошел к убогой лежанке и неловко опустился на нее.

Мог ли он представить себе, выходя неделю назад из монастырских ворот, что в первом же оказавшемся на его пути городе он впутается в дворцовые интриги и, рискуя жизнью, возьмется защищать интересы совершенно незнакомой ему молодой женщины, которой сам он, очевидно, совершенно безразличен? Рыцарство — только так можно было назвать такое безрассудное поведение. Что ж, подумал он, если ему суждено выйти отсюда живым, он сделает все возможное, чтобы эта напасть никогда более не приставала к нему.

У него также появились серьезные сомнения насчет справедливости изобретенного им силлогизма, доказывавшего отсутствие зла в мире. Зло действительно существовало, — о чем свидетельствовал и весь опыт, приобретенный им за истекшую неделю.

Он устроился поудобнее на своем ложе и прикинул шансы на спасение. По его мнению, они были достаточно высоки: конечно, к нему могли подослать убийцу и разделаться с ним, пока он лежал тут связанный и беспомощный, но среди заговорщиков, несомненно, находился предатель, и на его помощь Белларион возлагал сейчас все свои надежды.

Время тянулось медленно, и Белларион успел даже задремать, когда скрип ключа в замочной скважине заставил его сердце лихорадочно забиться. Напряженно вглядываясь в окружавшую его черноту, он с трудом уселся на соломе.

Дверь тихонько отворилась, и на пороге появилась высокая фигура человека, державшего в одной руке фонарь, а в другой — кинжал. Человек шагнул в комнату, и в луче света на секунду вырисовались худощавые, орлиные черты его лица.

— Я успел заждаться вас, граф Спиньо, — усмехнулся Белларион.

Глава XII. ГРАФ СПИНЬО

Спиньо поставил фонарь на пол и подошел к Беллариону.

— Ш-ш! Тихо! — прошипел он. — Перевернитесь на другой бок, чтобы я мог освободить вас.

Беллариона не пришлось долго уговаривать, и ловким движением граф разрезал веревки, стягивавшие руки пленника.

— Теперь снимайте обувь. Быстрее!

Негнущимися пальцами Белларион с трудом стянул башмаки. Несмотря на все свои недавние размышления, теперь, когда перед ним замаячил призрак свободы, он вновь почувствовал себя странствующим рыцарем. Тем временем Спиньо шептал ему на ухо:

— Нам нельзя идти вместе. Дайте мне пять минут, чтобы спуститься вниз, и лишь тогда следуйте за мной.

Белларион тяжело поднялся на ноги и серьезно посмотрел на него.

— Но если мой побег откроется… — начал было он.

— Никто и не подумает показать на меня пальцем, — нетерпеливо перебил его Спиньо. — Сегодня они остались ночевать здесь, но я сделал вид, что у меня срочные дела, и распрощался с ними. Затем я спрятался в укромном месте внизу и дождался, пока все уснут. Представляю, как они вцепятся друг другу в глотки завтра утром, — мрачно усмехнулся он, довольный своей хитростью. — Я возьму фонарь. Вы знаете дом лучше меня и без труда найдете дорогу. Постарайтесь только не греметь — иначе вам несдобровать.

— Раз вы берете фонарь, оставьте мне на всякий случай хотя бы кинжал, — попросил Белларион.

— Держите, — ответил граф и отстегнул от пояса оружие.

Он нагнулся было за фонарем, но Белларион остановил его.

— Подождите минуточку, — сказал он.

— Что еще? — с нетерпением в голосе проговорил Спиньо, выпрямляясь. И прежде чем он что-либо успел понять, Белларион быстрым и точным движением вонзил кинжал в грудь несчастного графа. Тот даже не вскрикнул, и Белларион успел подхватить его тело прежде, чем оно навзничь рухнуло на пол.

Что поделать, служба, за которую он добровольно взялся, требовала уничтожить графа Спиньо — главное орудие, с помощью которого маркиз Теодоро рассчитывал низложить своего племянника. Теперь, после гибели Спиньо и исчезновения Беллариона, заговорщикам оставалось только немедленно бежать и окончательно отказаться от своих кровожадных замыслов, игравших на руку регенту.

Однако, несмотря на все рассуждения, способные как будто оправдать подобный поступок, самого Беллариона охватил ужас. Он совершил хладнокровное убийство, и самым страшным для него, воспитанника монастыря, казалось сейчас то, что к Создателю отправилась душа неподготовленного и непокаявшегося человека.

Белларион весь дрожал, он смертельно побледнел, и глаза наполнились слезами. Он опустился на колени и принялся горячо молиться за упокоение души умершего, надеясь, что легкость, с которой граф встретил свою кончину, перевесит его тяжкие грехи, которые оставались на умершем.

Не менее четверти часа он оставался рядом с безжизненным телом графа, затем поднялся, прицепил к поясу кинжал, перекрестился и осторожно направился к двери.

Под его шагами заскрипели старые ступеньки лестницы, и каждый шорох заставлял его сердце со страхом сжиматься; ему казалось, что он слышит какие-то звуки где-то внизу, и несколько раз он останавливался и внимательно прислушивался, но все было тихо.

Он благополучно спустился на один этаж и осторожно направился вдоль по коридору к другой лестнице, которая вела к выходу из дома. Сдерживая дыхание, он на цыпочках прокрался вдоль длинного ряда закрытых дверей, и за некоторыми из них слышалось похрапывание заночевавших у Барбареско гостей.

Внезапно в дальнем конце коридора, впереди него, появилось пятно света и раздались приглушенные голоса, один из которых явно принадлежал хозяину дома. Отступать было поздно; более не таясь, Белларион смело бросился навстречу опасности, на ходу доставая кинжал, и в этот момент Барбареско, совершенно безоружный, в ночной рубахе и колпаке, и его старый слуга со свечой в руках в изумлении замерли в конце коридора.

Впоследствии Белларион признавался, что у него не было ни малейшего желания совершать в эту ночь еще одно убийство. Но куда меньше ему самому хотелось умирать, поэтому его удар был скор и безжалостен. В последнюю секунду Барбареско, защищаясь, успел поднять правую руку, и лезвие кинжала целиком вошло в его мясистое предплечье.