Бен Кейн - Серебряный орел Страница 21

— И все? — строго спросил Вахрам.

— Да, командир.

Ромул настороженно следил за лицом примпила. Увы, оно было столь же непроницаемо, как и лицо Тарквиния. И Ромул, сам не понимая почему, преисполнился подозрениями.

— Ну хорошо. — Вахрам слегка расслабился и позволил клинку скользнуть в ножны. — Долго Пакор будет поправляться?

— Может быть, он вообще не поправится, — бесстрастно ответил гаруспик. — Яда сильнее скифиона мы не знаем.

Эти слова заметно взволновали старших центурионов. На шее Вахрама набухла и запульсировала жила.

Пакор застонал, нарушив наступившую тишину.

— Осмотри его еще раз! — потребовал один из командиров.

Тарквиний склонился над кроватью, пощупал пульс Пакора, оттянул губу и взглянул на цвет десен.

— Если он выживет, то будет поправляться несколько месяцев, — наконец произнес он.

— Сколько? — резко спросил Ишкан, человек средних лет, с черными как уголь волосами.

— Два, возможно, три.

— Пока он не поправится, ты не выйдешь из этого дома, — объявил примпил. — Ни под каким предлогом.

Остальные закивали.

— А как же моя центурия? — осведомился Тарквиний.

— Да пропади она пропадом! — крикнул Ишкан.

— Ею будет командовать твой оптион, — сказал примпил.

Тарквиний покорно склонил голову.

Бренн и Феликс, похоже, совсем успокоились, решив, что в ближайшее время им ничего не грозит. Только Ромул не мог отделаться от мысли, что радоваться рано. Позднее он с горечью понял, что в нем говорила интуиция.

— А ты останешься здесь, — повторил Вахрам.

Он шагнул было к двери, но вдруг резко повернулся и, молниеносным движением выхватив меч, ринулся, рыча сквозь зубы, к Феликсу. Маленький галл не смог ни увернуться, ни выхватить свой гладиус. Его друзья — тоже.

Вахрам вонзил клинок глубоко в грудь Феликса. Смертоносное, остро отточенное железо легко вошло между ребрами галла и вышло, окровавленное, из спины.

Феликс успел лишь широко раскрыть глаза в ужасе и разинуть рот, из которого так и не вырвалось ни звука.

Командиры-парфяне оторопели.

Тарквиний тоже был ошеломлен. За последнее время он как-то позабыл о том, что боги зачастую требуют за свою помощь высокую цену. А даром не дают вообще ничего. Желая что-то узнать у богов, он обычно приносил в жертву какое-нибудь животное. Этой ночью Митра открыл ему многое, вроде бы не потребовав ничего взамен. Душа гаруспика разрывалась от боли. Как он мог оказаться таким глупцом? Ликовать оттого, что узрел шанс на возвращение в Рим, оттого, что ему после долгого перерыва явилось откровение, — и не увидеть того, что произойдет в ближайшие часы. Стоило ли все это жизни Феликса?

Но тут перед его мысленным взором вновь появился образ Ромула: юноша стоял на палубе корабля, входившего в римский порт Остию. После тяжелых последних месяцев Тарквиний воспринял видение, как зеленый побег — ливень после долгой засухи. Нет, Феликс погиб не зря, думал гаруспик.

Но Ромул ничего этого не знал. Его захлестнула волна горя. Феликс не был никоим образом причастен к случившемуся, он даже не ходил в храм Митры. Не отдавая себе отчета, Ромул выхватил меч и шагнул к примпилу. Бренн с искаженным гневом лицом двинулся за ним. Против них двоих было восемь человек, но сейчас это ничего не значило.

Вахрам поднял левую руку и оттолкнул Феликса; тело безжизненно рухнуло на пол. Из оставленной клинком раны хлынула кровь, и сразу же вокруг трупа образовалась красная лужица.

Чувствуя, как из глаз льются обжигающие слезы, Ромул шел вперед, готовый убивать. Его отделяло от Вахрама лишь шесть шагов. Два удара сердца.

Тарквиний молча наблюдал за происходящим. Ромулу предстояло самому решить свою судьбу. И Бренну тоже. А ему вмешиваться не следовало. Ромул мог вернуться в Рим, но мог и не вернуться. Не исключено, что Митра, как и многие боги, был непостоянен в своих симпатиях. Возможно, всем нам предстоит умереть до исхода ночи, думал Тарквиний.

Но Вахрам даже не поднял свой окровавленный меч, чтобы защититься.

Спокойствие коренастого примпила подействовало на Ромула, и ему удалось сдержаться. Происшествие в храме Митры лишний раз напомнило юноше о том, что первая, естественная реакция не всегда бывает лучшей. Убив сейчас Вахрама, они разом сожгли бы все мосты. К тому же это означало верную смерть. Но был и другой вариант: уйти отсюда. Если это удастся сделать, то за Феликса можно будет отомстить — позже. Почему-то Ромул был совершенно уверен в этом. Он поспешно протянул руку, чтобы остановить Бренна. К счастью, галл сразу послушался его.

Это не то сражение, в котором не сможет победить никто, кроме меня, думал Бренн; пророчество гаруспика накрепко врезалось ему в память. А когда оно начнется, я сразу пойму.

Тарквиний, задержавший было дыхание, с облегчением выдохнул. Благодарю тебя, Митра!

— Головы у вас еще работают, — прорычал Вахрам. — Снаружи ждут двадцать лучников.

Ромул нахмурился. Парфяне обманули их всех. Даже Тарквиния.

— Стоит кому-нибудь из нас подать голос, и всех вас сразу перебьют, — добавил парфянин.

Ромул убрал оружие в ножны; Бренн медленно последовал его примеру. А Ромул взглянул на статую Митры и дал в душе клятву. Если боги позволят, наступит и мой день, думал молодой воин. Я отомщу ему за Феликса, а Гемеллу — за своих родных.

— Возвращайтесь в казармы, — рявкнул Вахрам. — И радуйтесь, что вас не повесят на крестах.

Ромул стиснул кулаки, но не пошевелился.

«О великий Беленус, — молился в это время Бренн. — Возьми Феликса прямо в рай. Там я встречусь с ним».

Но Вахрам еще не все сказал. Он ткнул коротким пальцем в Тарквиния.

— Если Пакор умрет, ты умрешь вместе с ним. — Глаза примпила злобно сверкнули. — И твои дружки тоже.

Тарквиний побледнел. Вахрам повторил, естественно, не зная того, угрозу Пакора. Но видение, в котором Ромул приплывал на корабле в Остию, придавало гаруспику силы. Возможно, ему самому и не доведется вернуться в Рим, но его ученик вполне мог попасть туда. Как именно это случится, Тарквиний пока что не знал. Ему оставалось лишь полагаться на Митру.

А у Ромула екнуло сердце. Гаруспик сказал, что надежды на выздоровление Пакора были призрачными. И как туман рассеивается под лучами восходящего солнца, забрезживший просвет, в котором открывался путь в Рим, снова исчез. Ну на что им оставалось надеяться?

Бренн молча взял его за руку и отвел от трупа Феликса, но в дверях Ромул все же остановился и оглянулся.

Положись на Митру, одними губами произнес гаруспик и чуть заметно кивнул в сторону стоявшей на алтаре статуэтки. Он укажет тебе путь.