Понсон дю Террайль - Сокровище гугенотов Страница 23

— Об этом я вовсе не беспокоюсь. Слушайте меня далее: шаланда везла очень ценную поклажу, а ее команду составлял сам наваррский король со своими людьми.

— Наваррский король? Гугенот? Еретик? — воскликнул видам, испуганно отступая на шаг и ограждая себя крестным знамением.

— Да! Его нужно во что бы то ни стало доставить сюда в замок. Я наполню золотом вашу шапку, ваши седельные кобуры и вот эту фаянсовую чашку для святой воды, если вы сделаете все так, как я вам скажу. Вы возьмете лодку, отправитесь на мельницу, скажете потерпевшим крушение, что видели их катастрофу и поспешили предложить им гостеприимство. Вы ничем не выкажете, что вам известно, кто такие ваши гости; точно так же вы воздержитесь от каких-либо проявлений религиозной ненависти. А затем… — но тут голос герцогини перешел в шепот.

— Слушаю-с! Я исполню все, что вы желаете, ваше высочество! — сказал видам и направился к дверям.

— Стойте! — окликнула его герцогиня. — Сначала вы должны исполнить для меня еще маленькое дельце!

Она опять наклонилась к уху видама, и опять, предвкушая богатую поживу, старик с готовностью выразил желание во всем повиноваться гостье и последовал за нею в зал, где Гастон сидел у огня и с наслаждением пил вино.

При виде входящей герцогини он поспешно вскочил и уставился на нее пламенным, горящим страстью взором.

— Дорогой мой! — сказала ему Анна. — Любите ли вы меня по-прежнему или холодная вода остудила вашу пылкость?

— Люблю ли я вас? — с негодованием воскликнул юноша, не понимая, как мог бы он разлюбить такое чудное созданье. — О, я готов сделать для вас что угодно! Возьмите мою жизнь, и я буду счастлив умереть за вас!

— О, нет! — засмеялась герцогиня. — Дело идет вовсе не о таких страшных вещах! В данный момент я прошу у вас самой пустяшной услуги. Господин видам только что сообщил мне, что для меня имеются достаточно удобные апартаменты в дальнем флигеле замка, но я боюсь идти туда, пока вы лично не осмотрите, безопасно ли и удобно ли будет мне там!

Гастон обнажил шпагу, крикнул «вперед» и встал, покачиваясь от усталости, страсти и вина.

Видам взял масляную лампу и повел гасконца по длинному, извилистому коридору, где все говорило о безжалостных следах времени. Видам, шедший впереди, ступал очень осторожно, опасаясь натолкнуться на что-нибудь, а Гастон беззаботно шествовал тяжелой, развалистой поступью. Вдруг на одном из поворотов коридора видам резко остановился и прижался к стене.

— Что с вами? — спросил Гастон.

— Да мне… показалось… я…

— Да что вам показалось?

— Привидение!

— Да ну вас! — небрежно кивнул Гастон. — Придумает тоже! Давайте мне лампу, я пойду вперед!

Он взял у видама лампу и беззаботно пошел дальше, не глядя под ноги. Вдруг он почувствовал, что пол под ним дрогнул, нога скользнула.

Видам услыхал отчаянный крик. Лампа потухла, и скоро из каких-то неведомых глубин послышался шум падающего в воду тела.

XXIX

Генрих Наваррский благополучно доставил впавшую в беспамятство Берту на берег, сдал ее на руки вдове мельника и сейчас же отправился обратно на шаланду, корма которой все еще держалась над водой.

На шаланде был один только Ноэ. Лагир, Рауль и прочие бросились в воду вслед за королем. Ноэ, как капитан судна, хотел оставить шаланду последним.

— Ну что, все спаслись? — спросил его Генрих.

— Государь, — ответил Ноэ, — старый сир де Мальвен утонул и герцогиня тоже. Я бросился вниз, в каюту, где спала герцогиня, но дверь оказалась запертой, а тут вода стала прибывать с такой силой, что я рисковал сам захлебнуться, не принеся никакой помощи герцогине. Поэтому я вынужден был вернуться на палубу.

— Но как же все это случилось?

— Наверное, Гастон, стоявший у руля, заснул.

— Где он сам?

— Не знаю… В суматохе я не заметил его… Может быть, он сам стал первой жертвой своей сонливости! Тем временем шаланда медленно погружалась в воду.

— Бедная герцогиня! — пробормотал король. — А я — то начинал ее любить!..

— Какая невознаградимая потеря для католической партии! — насмешливо отозвался Ноэ.

— Черт тебя возьми с твоей политикой! — гневно крикнул Генрих. — В данный момент меня более всего тревожит судьба наших бочек с золотом.

— А что о них думать? Течением их не снесет, они мирно будут пребывать под водой, пока мы не найдем возможности достать их оттуда. А теперь нам пока нечего делать здесь!

Действительно, корма шаланды все более погружалась, и вскоре вода начала доходить Генриху и Ноэ до пояса. Тогда они мужественно пустились вплавь и через десять минут благополучно прибыли на мельницу, где уже собрались все пострадавшие, за исключением Мальвена, герцогини и Гастона. Старый Гардуино спасся благодаря Раулю, который помог ему добраться до берега.

Мельничиха с сыновьями принялась хлопотать, развели большой огонь, и, усевшись около последнего, потерпевшие принялись сушиться.

— Где мы находимся? — спросил король одного из сыновей вдовы.

— В пятнадцати лье от Анжера и в десяти лье от Ансени.

На дальнейшие вопросы короля ему пояснили, что до Ансени пешков будет часа три пути, но у мельничихи имеется лодка, в которой два человека могут поместиться, и в ней можно добраться до города гораздо скорее. Тогда Генрих сказал:

— Милый Ноэ, ты отправишься на лодке в Ансени.

— Но пропустят ли меня через мостовую заставу?

— О, — подхватил старший сын мельничихи, — меня там отлично знают!

— Ты возьмешь мое кольцо, покажешь его сиру д'Энтрагу, — продолжал король, — и попросишь у него шаланду и десять человек. Если ты не будешь зевать, то еще до утра можешь быть здесь на месте.

Ноэ сейчас же пустился в путь: голод, жажда и усталость должны были отступить перед высшими государственными интересами. А в пище и особенно в стакане вина все они очень нуждались после перенесенных трудов и волнений. Бросив на стол кошелек, Генрих сказал мельничихе:

— Добрая женщина, мы хотим есть и пить!

— Увы! — ответила вдова. — Мы так бедны, что не держим вина. Кусок хлеба у нас найдется, но больше ничего!

Король грустно переглянулся со своими спутниками, но вдруг шум, послышавшийся с реки, отвлек их внимание. Король встал и вышел на порог. При свете луны видно было, как по Луаре к мельнице быстро двигалась лодка. На носу сидел какой-то толстяк, который оживленно махал платком. Это был видам де

Панестер. Выйдя на берег, он поклонился Генриху и сказал: — Простите, сударь, что я обращаюсь к вам, не зная, кто вы. Но мой слуга видел, как вас постигло несчастье, и я явился, чтобы предложить вам кров у себя. На этой мельнице вы ничего не найдете! Я — видам де Панестер и живу на том берегу.