10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 23

– Мы должны победить, сэр, если вы это имеете в виду. И если португальцы будут хорошо драться.

– Ах да, португальцы. О них я как-то не подумал. Но вроде бы парни боевые. Берите еще яйцо.

– В меня уже больше не лезет, сэр.

– Уверены? Что ж, а вот я не могу отказаться от хорошо сваренного яйца. Мой отец, да упокоит Господь его душу, верил, что у дверей рая нас всех встречает ангел с двумя вареными яйцами на серебряной тарелочке. Надеюсь, его так и встретили. – Шарп решил, что сказать на это нечего, а потому промолчал. Полковник же, аккуратно срезав верхушку, посыпал ее солью и подцепил ложечкой. – Дело вот в чем, – продолжил он, но уже без прежней уверенности. – Если все пойдет, как мы рассчитываем… если ничего непредвиденного не случится… В общем, я хотел бы устроить полку хорошую проверку. Опыт, как вы знаете, приходит только в бою.

– Проверку нам французы устроят, сэр.

– Да? – удивился Лоуфорд.

– Каждый раз, когда мы деремся с ними, они устраивают нам проверку, сэр. А мы набираемся опыта.

– А, вот оно что! Понимаю. – Полковник доел яйцо, промокнул губы салфеткой. – Я имею в виду настоящий опыт, Шарп. Такой опыт, который пойдет на пользу всему полку. Глядя со стороны, ничему не научишься, так ведь? Надо самому все попробовать. Вы со мной согласны?

– Конечно, сэр.

– Так вот что я решил. – Лоуфорд больше не смотрел на Шарпа – все его внимание заняло выеденное яйцо. – Командование легкой ротой сегодня возьмет на себя Корнелиус. Нет, роту он не принимает, не думайте, но я хочу, чтобы парень расправил крылья. Хочу проверить, чего он стоит, понимаете? И если ничего особенного не произойдет, сегодня много крови не прольется. – Он отложил ложечку и взглянул наконец на Шарпа. Шарп молчал. Он кипел от злости. Его унизили. И он ничего не мог поделать. Протестовать? Что толку? Полковник принял решение, а станешь возражать – только упрется еще сильнее. – А вы, Шарп… – Худшее осталось позади, и Лоуфорд позволил себе улыбнуться. – Думаю, вам нужно отдохнуть. Да еще это вчерашнее происшествие… Выглядите вы не лучшим образом. Так что пусть Корнелиус покажет нам, что умеет, а? А вы возьмете его лошадь и останетесь при мне. Что скажете?

– Я так скажу, – не удержался Шарп, – что ротой должен командовать лучший.

– Если я последую вашему совету, то никогда не узнаю, на что способен Корнелиус. Нет, Шарп, дадим ему шанс. Вы себя уже проявили, вам доказывать нечего. – Полковник с надеждой посмотрел на капитана, ожидая его одобрения, но тот снова ничего не сказал.

Шарп чувствовал себя так, словно земля вдруг ушла из-под ног.

И в этот момент в долине ударило орудие.

Снаряд с визгом промчался сквозь туман, вырвался на солнечный свет уже над хребтом – черный шар на фоне чистого неба, – описал дугу над войском и упал возле новой дороги, соединявшей теперь британские и португальские части. Снаряд взорвался после первого отскока, не причинив никому ни малейшего вреда, и лишь один крохотный осколок уже на излете царапнул палатку Лоуфорда. Туго натянутый серый брезент вздрогнул.

– Пора, Шарп, – сказал Лоуфорд и отшвырнул салфетку.

Французы начали.

Тридцать три французских полка, выстроенные четырьмя колоннами, двинулись через речку вверх по дальнему, все еще укрытому густым туманом склону. Они составили первую атакующую группу. Вторая только формировалась; двадцать два ее полка объединились в две еще более внушительные колонны, которым предстояло наступать по обеим сторонам лучшей из дорог, что вела к северному краю хребта. Перед третьей, меньшей из колонн, ставилась задача развить и закрепить успех первых двух. Вместе обе атакующие группы образовывали нечто вроде молота и наковальни. Первая, пройдя вдоль худшей из дорог до низкого участка хребта, захватит вершину и повернет на север, нанося удар по частям противника, сдерживающим наступление второй группы. Наблюдая за построением этой второй группы, маршал Массена уже представлял, как побегут в панике англичане и португальцы. Побегут, бросая оружие и ранцы, сметая на своем пути все, что мешает бегству. И вот тогда он выпустит кавалерию – через северную оконечность хребта, вслед за отступающими. Маршал поймал себя на том, что постукивает пальцами по луке седла в такт пробивающимся через туман глухим ударам барабанов. Эти барабаны гнали вперед первую штурмовую группу.

– Сколько? – спросил он адъютанта.

– Без четверти шесть, сир.

– Вам не кажется, что туман расходится? – Массена нацелил на склон свой единственный глаз. Второго его лишил император – несчастье случилось на охоте, – и с тех пор он носил повязку.

– Возможно, – с сомнением ответил адъютант.

Сегодня, думал Массена, он будет спать в монастыре по ту сторону хребта. Пошлет драгун, чтобы доставили из Тонделы Генриетту, из постели которой его бесцеремонно вырвали накануне. Маршал улыбнулся, вспомнив, как она тянула к нему белые руки, когда он одевался. Поспать удалось пару часов, не больше, а встать пришлось рано. Утро выдалось холодное, сырое, туманное, но туман на стороне французов. Он скроет наступающие по склону войска, а когда англичане и французы увидят их, будет уже поздно. Стоит только его «орлам» достигнуть вершины, и исход сражения решен. К полудню все закончится, а через пару дней в Париже зазвонят колокола, оповещая всех об очередном триумфе «орлов». Интересно, какие еще почести ожидают его? Он уже стал князем Эслингским, но к вечеру, возможно, заслужит и более почетный титул. Император в таких делах не скупится и от него, Массена, ожидает великих свершений. Остальная Европа притихла, склоненная к повиновению мощью Франции, поэтому император и смог прислать в Испанию подкрепления, составившие новую португальскую армию, вверенную ныне Массена. В Париже ждут, что Лиссабон будет взят к листопаду. Ему нужна скорая и решительная победа. Здесь и сегодня. И тогда