Бернард Корнуэлл - Месть Шарпа Страница 23

— Вы поднаторели в правилах, сэр.

— Да уж.

Харпер усмехнулся и потрогал чёрными от въевшегося пороха пальцами обтрепавшиеся полоски на рукаве:

— Как я не хотел их тогда принимать!

— Помнится, мне пришлось поколотить тебя, чтобы ты их нашил.

— Вам, между прочим, от меня тоже перепало.

Затрещали нитки. Харпер сорвал сержантские нашивки, подержал в кулаке, с сожалением выбросил за борт и смущённо рассмеялся:

— Добро пожаловать в рядовые.

Шарп смотрел, как вода уносит светлые полоски. Вот так же стремительно уносился в прошлое привычный уклад нехитрого военного бытия: то, с чем сжились, стерпелись и, по-своему, полюбили.

А что ждёт впереди? В конце тихой реки с рыбаками, цаплями и камышами? Будущее было призрачно и туманно. Шарп коснулся кармана, где лежало письмо. Всё будет хорошо. Он приедет к Джейн, и всё будет хорошо.

Фредериксон изумлённо воззрился на невыгоревшие участки ткани там, где рукав Харпера украшали нашивки сержанта.

— Я разжаловал стрелка Харпера в рядовые. — нарочито высокомерно объяснил Шарп.

— Могу я полюбопытствовать, за что?

— За то, что чёртов ирландец, за что же ещё? — ухмыльнулся Шарп, с грустью думая, как ему будет не хватать дружбы Патрика Харпера. Ничего, утешил он себя, зато рядом будет Джейн.

Стольких кораблей в Бордо не видели много лет, с тех пор, как английский флот перекрыл французские гавани. Торговые суда выстраивались в очередь к каменным причалам, на которых было тесно от солдат и затянутых сетями стопок и груд всякой всячины. Трюмы заполнялись испуганно ржущими лошадьми, стволами пушек, разобранными орудийными лафетами. Британская армия, не опомнившись толком от победы, спешила убраться из Франции. Харпер ворчал:

— Могли бы ради приличия хоть разок по Парижу нас провести.

Его недовольство меркло перед разыгрывавшимися ежедневно на пристанях трагедиями. Источником их являлся армейский приказ, оговаривавший, что солдатской женой считается особа, вступившая в брак с нижним чином на основании письменного разрешения его старшего воинского начальника. Только те счастливцы, что имели подобный документ, могли плыть с мужьями. Остальных бросали в Бордо вместе с детьми.

Большей частью это были испанки и португалки. Некоторых из них солдаты по обычаю выкупили у их семей. Пять гиней, насколько помнил Шарп, составлял свадебный выкуп за юную крепкую девушку. Многие венчались в сельской церквушке, многие обходились и без этого. С точки же зрения армейских чинуш законными супругами не являлись ни первые, ни вторые, если у них не было заветной бумажки с закорючкой полковника. Тысячи баб с ребятнёй толпились на причалах, отделённые от мужей вооружёнными мушкетами профосами. Плач и причитания не смолкали ни ночью, ни днём.

— Каким же образом, по мнению чернильных душ, они должны вернуться домой? — осведомился Харпер.

— Пешком. — буркнул Фредериксон.

— Спаси, Господи, Ирландию. — покачал головой тот, — Не армия, а куча навоза.

В то утро, когда рота стрелков влилась в столпотворение на пристанях, три красномундирника пытались воссоединиться с супругами. Один прыгнул с причала и погрёб вверх по реке, не обращая внимания на пули, вспенивающие воду вокруг. Вдогонку беглецу спустили гичку, однако странным образом вёсла перепутались, и солдат благополучно скрылся. Шарп предположил, что матросы, по-человечески сочувствуя беглецу, намеренно сорвали погоню. Двух других красномундирников поймали в момент, когда они перелезали через стену доков. Несчастные были взяты под стражу как дезертиры.

Фредериксон поспешно выписал брачные свидетельства шести своим стрелкам. Шарп на правах майора подмахнул их, указав себя, как «временного командира бригады». А вдруг номер пройдёт? Попытка — не пытка.

Шарп и Фредериксон, собрав ротную документацию: журналы боевых действий, списки, рапорты, понесли её в контору департамента путей сообщений, охраняемую профосами. Шарп питал слабую надежду, что его слава и заслуги ускорят процесс оформления необходимых бумаг. Едва стрелки вошли в здание, в Бордо наперебой растрезвонились колокола церквей, возвещая полдень. Чиновники, как по команде, захлопнули гроссбухи. Шарпу с Фредериксоном было объявлено, что перерыв на обед продлится до трёх часов. Если господа офицеры пожелают осмотреть город и перекусить там, оцеплению дано указание их пропустить.

Ротой в отсутствие друзей распоряжался Харпер, знакомиться с Бордо они потребности не испытывали, но решили, что заморить червячка было бы неплохо. Едва офицеры миновали линию профосов, как тут же их обступили гомонящие солдатки. Одна протягивала стрелкам младенца, будто его невинность могла смягчить офицеров, а через них — чёрствые сердца власть предержащих. Шарп растолковал горемычным, что ни он, ни его друг никаким влиянием на чиновную братию не обладают. В эту стайку сбились испанки. За душой у них не было ни гроша, с мужьями им видеться не разрешали, а на родине никто не ждал. Власти на них плевать хотели. Много лет они стойко переносили невзгоды, выпадавшие на долю их единственного дома — армии, и вот армия вышвырнула их на помойку.

— Мы, что же, шлюхи? — взывала к Шарпу худая смуглянка, — Он хочет сделать из нас шлюх!

Она гневно ткнула пальцем в стоящего поодаль французика, одетого с пошлым шиком, выдающим в нём сутенёра. Заметив взгляд Шарпа, французик оскалился и поклонился.

— Не нравится он мне. — мягко проронил Фредериксон.

— И мне.

Французик напустил на себя скучающий вид.

— Как считаете, — осведомился Шарп, — не будет ли с нашей стороны невежливо продемонстрировать пройдохе, что он нам не нравится?

— Если говорить любезно, поздороваться, то — нет. — рассудил капитан, — Отрежете ему пути отступления?

Шарп высвободился из кольца солдаток и прошёл мимо сводника. Французик терпеливо дожидался своего часа. Дамочки бросались к каждому английскому офицеру. Скоро они перестанут трепыхаться и придут к нему. Некоторые из них очень даже ничего. Французик закурил сигару и, глядя на чаек, парящих в лесе мачт, мысленно похвалил себя за сообразительность. Он в нужное время в нужном месте. Никто и никогда ещё не брал потаскух так дёшево и оптом. Сутенёр повернулся к своему будущему товару и обомлел. К нему рысил беззубый циклоп в военной форме. Французик попятился, кинулся наутёк, но очутился нос к носу с высоким стрелком со шрамом на щеке.

— Добрый день. — вежливо, как указывал капитан, сказал Шарп, развернул сутенёра и пинком под зад отправил к Фредериксону.