Роберт Асприн - Потрошители времени Страница 23

Угу, мрачно подумала она. Ждут, только не с оглушенной пророчицей на плече. Показаться с Йанирой Кассондрой Эфесской, находящейся в состоянии комы, было бы, пожалуй, самым быстрым способом привлечь к себе максимум внимания. Услышав шаги и гул далеких голосов, она резко обернулась, обеими руками судорожно сжимая древний пистолет Карла. Эта невольная инстинктивная реакция напугала ее саму. «Я не хочу привыкать к тому, что меня хотят убить… или привыкать убивать их самой». Потрясение, испытанное ею от убийства живого человека там, на площади, наверняка заставило бы ее ползать на карачках, исходя тошнотой, если бы от этих секунд не зависела жизнь Йаниры Кассондры. Впрочем, реакция навалилась на нее сейчас, ее всю трясло от неодолимого желания опорожнить желудок — но кто-то приближался, а она не могла позволить им убить Йаниру.

Голоса все приближались — совершенно незнакомые ей голоса. Джина нахмурилась, положив палец на спусковой крючок и пытаясь разобрать слова. Потом до нее как-то сразу дошло, что она не понимает смысла произносимого, потому что говорят не по-английски. Впрочем, язык напоминал ей… древнюю латынь? Могут ли типы из «Ансар-Меджлиса» говорить на латыни? Вряд ли, во всяком случае, не шайка средневековых террористов, импортированных с раздираемого войнами Ближнего Востока с единственной целью — уничтожить Храм, краеугольный камень ее веры.

Тут говорившие показались из-за угла, и Джина вздохнула с облегчением.

— Ноа!

Реакция Армстро была такой же мгновенной, но при виде нее рука с пистолетом опустилась.

— Детка, этак тебя рано или поздно застрелят. Где она?

Джина показала, разглядывая пришедших с Ноа людей. Рядом стоял молодой мужчина в джинсах и обычной рубахе с короткими рукавами — она узнала мужа Кассондры, бывшего римского раба. Две жавшиеся к нему маленькие девочки были так похожи на мать, что у Джины перехватило дыхание. Еще один — совсем еще подросток — моложе даже Джины. Гораздо моложе. Правда, в ту минуту Джина Николь чувствовала себя тысячелетней старухой, продолжавшей стремительно стареть.

— Йанира! — воскликнул Маркус, бросаясь к жене.

— Она без сознания, — неуверенно сказала Джина. — Она ударилась головой о мостовую…

Маркус с подростком углубились в диалог на латыни. Маркус угрожающе набычился; подросток сохранял упрямый вид. В памяти у нее всплыл фрагмент виденного давным-давно учебного фильма: римляне в знак несогласия не мотали головой, но кивали. В конце концов подросток пробормотал какую-то явно недовольную фразу и затрусил куда-то в глубь полутемного подвала.

— Куда он? — спросила Джина. Что, если он приведет кого-нибудь из администрации? Если это произойдет, Йанира, Маркус и эти славные девчушки погибнут. Никто не сможет защитить их, пока они остаются на этой станции.

Маркус даже не обернулся. Он осторожно отвел прядь волос Йаниры со лба, крепко сжимая ее похолодевшую руку. Малышки хныкали и жались к его ногам — они были слишком малы, чтобы понимать смысл происходящего, но то, что это страшно, они чувствовали.

— Он пошел за лекарствами. За едой, водой, одеялами. Мы спрячем ее в Святилище.

Джина плохо представляла себе, где может находиться святилище Йаниры, хотя скорее всего это находилось где-то глубоко под станцией. Впрочем, она слишком хорошо знала ситуацию, чтобы согласиться на это.

— Нет, нельзя! Там тоже опасно. В поисках ее эти ублюдки обшарят каждый квадратный дюйм станции. И в поисках тебя с детьми тоже.

Взгляд карих глаз обратился к ней.

— Но что мы тогда можем сделать? У нас здесь друзья — влиятельные друзья. Кит Карсон, Булл Морган…

— Остановить «Ансар-Меджлис» не сможет даже Кит Карсон. — Голос Армстро прозвучал резко, как удар хлыста. — Вам надо покинуть станцию, и чем быстрее, тем лучше. И нам тоже. — Кивок в сторону Джины. — Единственное, где мы можем укрыться, — это где-нибудь в Нижнем Времени. Через Врата станции можно попасть в самое разное время, чтобы укрыться. Нам нужно продержаться там достаточно долго, оставшись при этом в живых, чтобы у меня появилась возможность, загримировавшись — а это я умею неплохо, — доставить уличающие наших врагов документы властям Верхнего Времени. Если мы хотим остановить ублюдков, ответственных за это, — кивок в сторону лежавшей Йаниры, — единственный способ добиться этого — сделать так, чтобы они получили пожизненное заключение — или электрический стул. А нам этого не добиться, если нас убьют раньше.

— Кто они? — взорвался Маркус. — Я убью их, кто бы они ни были!

Джина ему поверила. Очень даже поверила. Она даже не смогла представить себе, что довелось пережить этому молодому человеку самой заурядной внешности в джинсах и клетчатой рубахе. Ноа объяснил Маркусу, с чем они столкнулись. Объяснил полностью, во всех деталях и подробностях. Подозрительность, с которой Маркус посмотрел на Джину, больно задела ее.

— Я и мой отец — не одно и то же, — буркнула она, стиснув кулаки от обиды. — Если бы этот сукин сын оказался сейчас перед нами, я первая снесла бы ему голову. Он всегда был грязным, вонючим ублюдком, а не отцом. Я только не знала, насколько вонючим. До сегодняшнего дня.

Подозрительность во взгляде карих глаз Маркуса сменилась другим выражением. Потребовалось некоторое время, чтобы она поняла его, но, поняв, испытала новое потрясение. Жалость. Этот бывший раб, человек, за семьей которого охотились убийцы, жалел ее. Джина резко отвернулась, сунула пистолет за пояс, руки в карманы и стиснула зубы, борясь с подступившей тошнотой и злостью. Секунду спустя она ощутила на плече руку Ноа.

— Тебе никогда еще не приходилось убивать человека. — Это был не вопрос, просто констатация факта.

Джина все же мотнула головой:

— Нет.

Пальцы Ноа сжали ее плечо чуть сильнее.

— Говорят, это всегда нелегко, детка. Знаешь, мне тоже не приходилось — до той стычки в Нью-Йорке. — Джина подняла взгляд и увидела глубоко в загадочных серых глазах Ноа боль. — Только мне всегда было известно, что рано или поздно дойдет и до этого — с моей-то работой. Тебе, наверное, тяжелее, чем мне. Когда молодые вроде тебя обращаются к Храму, значит, им чего-то не хватает. У тебя-то было к этому больше поводов, чем у большинства. И Касси рассказывала мне, как ты плакала, когда случайно задавила дворняжку по дороге на ранчо…

Она стиснула зубы крепко-крепко, пытаясь сдержать слезы: ей не хотелось, чтобы детектив видел это. Но продолжения не последовало; рука Армстро исчезла с ее плеча, и, обернувшись, Джина увидела, что детектив обходит ложе, выбранное ею для Йаниры, и укладывает ту поудобнее. Это расстроило Джину еще сильнее, поскольку она и сама могла бы догадаться сделать это. Говоривший на латыни подросток вернулся через несколько минут с аптечкой первой помощи, тяжелой сумкой, от которой пахло чем-то вкусным, и парой мягких игрушек, которые он тут же сунул дочерям Йаниры. Девчушки схватили плюшевых, явно самодельных мишек и крепко-крепко прижали их к себе. При виде этого у Джины защипало в глазах. Не могут, ну не могут трехлетние дети смотреть на мир такими глазами! А Артемисии было и того меньше — дай Бог, года полтора. Она наверняка только-только научилась ходить.