Павел Комарницкий - Новый порядок Страница 23

— Да ладно, ладно… — забормотала Мерит. Кошкой соскользнула со своей циновки, прижалась к сестре, ласкаясь. — Прости глупого ребёнка. Да?

— Ребёнок… — фыркнула Сидха, успокаиваясь — Сиськи вон какие отросли, замуж собралась, а всё ребёнок. Ладно, ребёнок, садись и пей пиво — она вновь рассмеялась.

— А ты чего воду дуешь? — сестра вновь отхлебнула пива, взяла крупную солёную маслину, зажевала.

— Вода вкуснее — улыбнулась Сидха.

— Погоди-ка… — Мерит отставила чашу — Нет, погоди… Ага?

— Ага, ага — Сидха засмеялась своим мягким смехом.

— Ой… — сестра прижала руки к щекам — А Тутепх знает?

— Ну как бы он узнал? — Сидха взяла горсть изюма, кинула в рот, запила водой — Я только-только сама…

— Ой, сестрёнка, какая ты счастливая! — Мерит кинулась сестре на шею.

— А то! — засмеялась Сидха — Да осторожней ты, всё пиво прольёшь!

— …Ты НЕ ПОНЯЛ, Мунтхотеп. Мне всё равно, как и где ты возьмёшь медь. Выплавишь из камней, как это делают на Синае, или выловишь в водах Хапи, или вырастишь на полях. Или даже вымолишь у богов. Но через шесть дней недостающие одиннадцать талантов должны быть у меня. Нужно ли мне повторить?

На лице чиновника блестел холодный пот.

— Я всё понял, о мой Повелитель! Медь будет здесь через шесть дней, не сомневайся.

— Я и не сомневаюсь, мой славный Мунтхотеп — улыбнулся Нармер — Если бы я сомневался, ты бы не сидел на своём месте. Ты можешь идти.

Когда дверь за Мунтхотепом закрылась, Нармер обернулся к писцу, сидевшему в тени, за колонной, чтобы не бросаться в глаза.

— Сколько уже получено, Атум?

— Двести сорок три таланта, мой Повелитель — откликнулся Атумхет.

Нармер прикинул.

— Плохо. Та медь, что получена, уже в литейке?

— Как ты приказал, Повелитель.

Нармер взял посох, надел головной убор.

— К кузнецам — кивнул своей страже.

Снаружи было жарко. Так жарко, что даже собаки попрятались в тень. Но Нармер знал — эта жара последняя. С каждым днём великий Ра направляет свою ладью всё дальше к югу, в страну Нуб. И уже скоро, совсем скоро начнёт спадать вода. В распоряжении Нармера остался месяц, не больше. Даже меньше, если учесть, что собранное войско должно от Нехена дойти до рубежей Земли Папируса. А если учесть ешё, что надо заготовить продовольствие, и вооружение не готово… И щиты не обтянуты кожей… Время, где взять время?!

Интересно, как управляются болотники? Вот у него, Нармера, просто голова идёт кругом. Всё и всех надо контролировать, днём и ночью. По его приказу строятся лёгкие стремительные лодки. По его приказу собирают зерно, вялят мясо и рыбу, ткут полотна, льют боевые топоры. Мастера готовят тяжёлые длинные луки, плетут из лозняка прочные щиты, шлифуют неподатливый кремень острых наконечников для стрел… Кто всем этим управляет в Буто? Тамошние Смотрящие? Эти старые пни, годные только на то, чтобы перебирать свои древние папирусные свитки и ещё более древние деревянные и каменные таблички? Так не бывает. Командовать всегда должен кто-то один. Когда хозяев много, осёл сдохнет — это знают даже самые тупые землекопы. У всех этих ослов и людей в Земле Кемет должен быть только один хозяин. И так будет!

Нармер усмехнулся. Как будет, знают только боги. Потому что есть у болотников некто Тутепх. И может так случиться, что голова Повелителя Нармера, надетая на копьё, будет красоваться в Буто. И по улицам Нехена будут с топотом шагать воины Земли Папируса, убивая всех подряд — последних уцелевших солдат, писцов, хранителей свитков, жрецов, говорящих с богами… Что б там не говорил их Тутепх, а будет так, как и всегда — рои мух над раздутыми трупами, вспоротые животы и разбрызганные мозги… Война красивой не бывает. Война есть война — тяжёлая, грязная, кровавая работа.

И всё пойдёт прахом. Всё, что создано, наработано предками Нармера, от легендарного Улитки — всё будет смыто кровавым половодьем, втоптано в землю грязными пятками воинов болотной страны. И не будет прекрасных храмов, которые предстоит построить. И долина Хапи останется логовом крокодилов и змей, местом, опасным для человека даже ясным днём, и совершенно непроходимым ночью. И по опушкам болотистых джунглей, как сотни лет назад, будут ютиться нищие деревушки, окружённые частоколом, дабы уберечь тощих коз от набегов соседей. И жители этих деревушек, забывшие мудрость, накопленную за века и пустившие свитки папируса на растопку — потому как не будет тех, кто способен прочесть их — будут думать только о том, где бы раздобыть поесть…

Именно такое будущее готовит Земле Пчелы этот болотный вождь Тутепх. Если бы он был таким же, как Нармер, ему, Нармеру, было бы спокойнее. Тогда всё было бы просто. Они сошлись бы в битве, и пусть победил бы сильнейший — как это случилось, когда Улитка штурмом взял Та Ур[15], объединив всю Землю Пчелы. И у всей Страны Кемет был бы один Повелитель, которого звали бы Нармер или Тутепх, который повёл бы единый народ дальше. Нармер не жаждал смерти, но и не боялся её. В конце концов, все живущие уйдут в Страну Теней, рано или поздно. Мужчина, который трясётся при мысли о смерти, не может быть воином — только рабом. Но этот Тутепх хочет загнать всю страну в болото, отбросить на сотни лет назад. Поэтому у него, Нармера, просто нет иного выхода — он должен победить, и только победить.

Гехемн шагал, высоко подняв голову, длинный, худой, строгий, закутанный в свою полотняную накидку. Его узнавали, ему кланялись, и он отвечал, кому лёгким кивком, кому улыбкой, а кому и поклоном, почти равным по глубине. Люди в Буто живут всякие, и не все равны в почёте и уважении.

Стражники, стоявшие в воротах, узнав Смотрящего, почтительно стукнули копьями о землю, и Гехемн приветственно вскинул руку в ответ. Выйдя за ворота, он свернул налево, широким шагом спускаясь с холма, на котором стоял город. Гехемн старался каждый день совершать такие прогулки. Во-первых, в его возрасте длинные прогулки просто необходимы, чтобы не превратиться в дряхлую развалину, с трудом таскающую свои кости. Во-вторых, он хотел сегодня осмотреть наружную стену. И в-третьих, за городом, вне сдавливающих со всех сторон стен, в безлюдье ему хорошо думалось, особенно, если сесть где-нибудь на берегу и глядеть на текучую воду.

Тропа вилась, огибая обширный холм, на котором располагался Буто. Гехемн шагал, отклоняя посохом ветви кустов, вылезавшие на тропу, и цепким взглядом оглядывал стены. Весь город был обнесён глинобитной стеной в три человеческих роста, поверх которой виднелся ещё и частокол с частыми прорезями узких бойниц. Холм, на котором стоял Буто, возвышался над низменной поймой, и воды Хапи никогда не доставали до подножия стен города — даже тогда, когда эти стены были ещё всего лишь забором, связанным из тростника. Да, когда Сотис впервые взошла над миром, принеся с собой первый разлив великого Хапи, здесь, на этом холме, уже жили люди[16]. По воде в Буто прибывали и люди, и товары. Кого только не бывает в славном городе, который вот уже больше ста лет по праву признаётся главой всех городов Земли Папируса! Купцы с верхних земель, с Синая и даже из далёкого Ханаана, прибывшие по морю — как только смелости хватает у людей! Когда-то, во времена молодости, Гехемн видел на торгу даже странных чернокожих людей из далёкой страны Нуб, лежащей ещё выше, чем Земля Пчелы, за порогами. Но уже во времена правления отца нынешнего владыки верхних земель этих чернокожих стало не видно — владыки Земли Пчелы перекрыли путь вверх по Хапи так же надёжно, как люди Земли Папируса нынче перекрыли путь караванам Нармера к синайской меди.