Альбер Бланкэ - Война амазонок Страница 24

По приказанию атамана разбойники, оставшиеся целыми от страшных ударов шпаги принца, подхватили связанную добычу и понесли.

Вскоре они вышли на набережную; по свежему влажному воздуху принц узнал о новой грозившей ему опасности.

– Не хотите ли вы бросить меня в Сену, разбойники? – закричал он, никак не смиряясь со своей участью.

Ответа не было. Вскоре принц был уложен на дно лодки, во избежание всякой попытки к освобождению связан веревками. Затем Ле-Мофф посадил одного у руля, другим приказал взяться за весла, сам же, выйдя на берег, сказал:

– Плывите куда знаете. Я вернусь в гостиницу «Дикарь». При малейшем приключении немедленно бегите сообщить мне.

Ле-Мофф скрылся в темных улицах на левом берегу.

Лодка медленно продвигалась против течения, так что прошло не менее часа, пока они очутились у моста Мари.

Со всеми знаками почтительности герцог был вынут из лодки. Носильщики несли его совершенно спокойно, добрые парижане находились под таким гнетом страха, что ни прохожие, ни патруль не осмеливались изъявить любопытство, что это за ноша, которую так таинственно несут.

Бофор знал бесполезность криков, притом ему стало интересно, что выйдет из такого дерзкого похищения. Сквозь сети он мог рассмотреть, что его внесли в Сент-Антуанский квартал, прямо по дороге в Бастилию.

«Кардинал не желает, чтоб от меня оставались следы, – думал он, – и труп мой должен неведомо как исчезнуть».

ГЛАВА XI

Ключ Кира Великого

Герцог де-Бар увидел лошадь у ворот Ренара и, не справляясь, кому она принадлежит, грубо оттолкнув стоявшего пажа, проворно вскочил в седло, что ясно свидетельствовало о его наездническом искусстве и о мучительном страхе, терзавшем его грудь. Быстро мчался он по полям и вскоре очутился у заставы Сент-Онорэ.

По возвращении в Париж он прямо бросился в Клэвский замок, где в это время жил Мазарини.

Пользовавшийся полным доверием кардинала де-Бар немедленно был допущен к нему в спальную.

– Монсеньор, – сказал он с почтительным поклоном, – я принес вам очевидное доказательство происков герцога де-Бофора.

– Да ведь я их знаю, – сказал Мазарини с обычной ему сладкой кротостью.

– Точно так, монсеньор, вам известно, что герцог де-Бофор ухаживает за своими площадными друзьями, что он принадлежит к числу приверженцев коадъютора и, несмотря ни на что, остается любовником герцогини де-Монбазон. Но вы не изволите знать, что он находится в сношениях с принцами, заключенными в Гавре.

– Ошибаетесь, герцог, я и это знаю.

– В таком случае, монсеньор, я ничего нового не могу вам доложить и мне остается только пожалеть, что я отнял у вас несколько минут отдыха, столь необходимого при ваших утомительных трудах.

– Герцог, отчего вы так бледны?

– Монсеньор, завтрашняя хроника объяснит вам причины.

– Держу пари, что Бофор имеет причастность к этой бледности, – прибавил кардинал с насмешливым выражением.

– Может быть. Впрочем, может ли что скрыться от вас, монсеньор!

– Правда, это трудновато, герцог. Но если мне неизвестно пока, что происходило у Ренара, по крайней мере я знаю, зачем туда отправлялся Бофор.

Герцог еще пуще побледнел.

– Одного не понимаю, – продолжал сладенький кардинал, -.что может быть общего с выходками маркиза де-Жарзэ, который принадлежит к числу ваших друзей, с оскорблением, которое нанес вам герцог де-Бофор?

– Монсеньор, мой долг отомстить за оскорбление, и завтра же я потребую удовлетворения от этого дерзкого.

– Так спокойной ночи, герцог!

– Монсеньор, вы решительно не желаете знать, что против вас затевает ваш самый жестокий враг?

– Бофор не самый жестокий враг мне; он просто горячая голова, алчущая нетрудной славы, находящая наслаждение в шуме и блеске, словом, молодой человек, которому надо нагуляться вдоволь и перебеситься. Он не страшен мне.

– Монсеньор, вы совсем не знаете этого человека. Я вижу это, и доказательство…

– Где оно?

– В моих руках, – отвечал де-Бар, подавая бумагу министру, который взял ее медленно и осторожно.

– Что это такое?

– Письмо к нему от герцогини де-Лонгвилль, которое я имел счастье раздобыть.

– Ага! – сказал Мазарини, нахмурившись, – вот мой самый жестокий враг. Уверены ли вы, что это от нее?

– Совершенно.

– Однако это не ее почерк.

– Все равно, монсеньор: на письме печать и таинственные знаки, которые должны предупредить герцога, откуда это письмо.

– Может быть, вы и правы.

Трусливый кардинал развернул письмо и прочел следующее:

«Шаг Аретофила. Тибарра в Артаксат. Сезострис в Аракс. Сто человек и Интоферн в Тибарру».

– Ничего не понимаю, – сказал Мазарини спокойно, бросая на своего фаворита самый проницательный взгляд.

– Вы изволили забыть остроумный ключ, который очень распространен в публике и посредством которого все действующие лица Кира Великого прозрачны.

– Верен ли этот ключ?

– Мадемуазель де-Скюдери почти созналась в том формально.

– Каким же способом разъяснить эти слова?

– Самым простым. Позвольте мне, – сказал де-Бар и, взяв письмо из рук кардинала, поднес к свечке: – Тибарра это Кондэ…

– Я полагал, что Кондэ – Артамен или Кир Великий.

– Точно так, монсеньор, только это было бы слишком ясно. Тибарра – это значит сражение на Линце, а Кондэ одержал победу при Линце, победитель при Тибарре. Понятно, что под именем Тибарры скрывается сам Кондэ.

– Пожалуй, что и так. Дальше.

– Тибарра в Артаксат, то есть Кондэ возвращается в Париж, а это будет с помощью Интаферна, который, предводительствуя сотнею людей, освободит его из заключения.

– Аракс значит Сена, – подсказал Мазарини.

– Точно так, и туда бросят Сезостриса.

– Вот как! – сказал Мазарини, улыбаясь. – А кто бы это был Сезострисом?

– Вы, монсеньор.

– Вы так думаете, герцог?

– Это так верно, как и то, что Интаферн – Бофор.

– Но тут еще есть: «Шаг Аретофила»?

– Вот этого и я не мог понять, хоть целый день просидел с моим оруженосцем Мизри, который очень искусен в подобных загадках и сочиняет прехорошенькие стихи в честь госпожи де-Скюдери. Но тут ясно, что герцогиня де-Лонгвилль опять желает вас убить и тело ваше бросить в Сену. Это и освобождение ее брата Кондэ она поручает сделать Бофору.

– Хорошо, герцог, я подумаю, – сказал Мазарини.

– Если вам угодно…

– Нет, герцог, я все понял. Оставьте мне эту записку, я подумаю. Ну, а что касается вас…