Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем Страница 24

Но если этот иностранец сам по себе парень ничего, веселый и отзывчивый, да мало того, не поленился и выучил русский язык, стараясь тем самым как-то компенсировать свою изначальную дефективность, то тут к нему со всем уважением. А уж коль заметят на груди православный крест – здесь вообще говорить не приходится: «Это ж какая умница, раз осознал, где вера истинная и правильная! Да наш он, наш! Налей ему, Ванька, до краев. Опаньки. Гля-кась, до дна осушил. И не поморщился. Нет, точно наш. А что родился в Риме, так оно не твоя вина. Вон Федул тоже с бельмом на глазу родился, так что ж теперь. У тебя, конечно, беда посерьезнее, но и с такой люди живут. Давай-ка еще по одной, чтоб не грустилось. Чего спрашиваешь? Ага, понятно. Любопытствуешь, стало быть. И это тоже правильно. Сейчас мы тебе все как на духу, по-свойски».

Вот я и спрашивал. Мол, как то, как это. А гоже будет, если я, подняв заздравную чашу, то-то упомяну? Прилично ли оно? А пить надо вместе со всеми или одному тоже допускается, если в горле пересохло? А руки я своим платком могу вытереть или этим хозяев обижу? А когда…

Много вопросов можно задать, очень много. Нелишне и о том спросить, о чем на самом деле прекрасно осведомлен без подсказок. Он-то об этом не ведает, так что не страшно. Но в первый день проку это принесло мало. Замок с уст снимался, дверца чуть-чуть приоткрывалась, изнутри подавали просимое, но и только. Распахнуть ее пошире, чтобы заглянуть вовнутрь да посмотреть, как там и что, – хоть ты тресни. Не получалось, и все тут.

Главное, не пойму, в каком направлении идти. Тут ведь первым делом надо разобраться в причине печали – по себе князь горюет или и впрямь так сильно убивается по недавно скончавшейся племяннице, инокине Александре. А может, у него, так сказать, печаль по совокупности – то есть все плохо и хуже некуда?

И только потом, вникнув во все, надо лезть с утешениями. Вот только как мне разобраться, если он практически молчит, а отвечает исключительно однозначно, да и то с ленцой, нехотя. Получается, я ему неинтересен, как человек, а потому надо что-то срочно выдумывать.

Хуже всего, если у него траур по племяннице. Тогда надо лепить что-то утешительное про иные миры, но затевать рассказ о реинкарнации было бы форменным идиотизмом, а говорить про то, что у ворот рая ее непременно встретит ключник Петр и выделит ей самые лучшие апартаменты, как-то банально. Еще пошлет, чего доброго, и… правильно сделает. Доведись мне оказаться на его месте – точно послал бы.

Но я не унывал. Ночь впереди длинная, бессонная, а всех моих обязанностей – нарезать у дома круги. Да и то не сам же я это делать буду – конь ретивый, который вдобавок оказался до того послушный, что, начиная с пятого витка, я уже и уздечки не трогал, сам поворачивал куда надо, без напоминаний. Вот и хорошо, вот и славно. Можно и вспомнить все, что было за день, и проанализировать, и выработать дальнейший план.

Итак, задача – заинтересовать. Оптимальный вариант – стать нужным. В ближайшей перспективе перейти в стадию очень нужного, в долгосрочной – необходимого. Вопрос – как? «Время пошло», – мигнули мне звезды.

Нашел я ответ. Не сразу, но нашел, причем разработал по пунктам – с чего начинаю атаку, как стану поступать дальше, где немного обожду, чтоб выманить противника на себя, а где… Хотя нет, какой же он мне противник? Он мне друг, товарищ и брат, просто сам еще не знает, но это как раз значения не имеет. Главное, что знаю я…

И как вовремя я успел все это сделать – буквально через полчаса после выработки диспозиции и началась куриная эпопея, когда мне стало не до Воротынского. Ну а теперь, после того как все закончилось, можно позаботиться и о себе.

Но вначале я шмыгнул к Воробе – невзирая на бессонную ночь, я должен иметь ясную и бодрую голову. Бабка-травница не подвела. Не знаю, каких трав она там мне заварила, но по сравнению с этим настоем кофе арабика не более чем жиденькое пойло времен советских столовых. И что любопытно – в голове прояснилось, как в солнечный денек, но сердце не молотится и из груди не выскакивает, то есть положительное налицо, а побочные негативные явления отсутствуют напрочь. Теперь можно и пировать.

Не прошло и часу нашего сидения за столом, как Михайла Иванович забеспокоился. Ага, думаю, проняло. Дальше – больше. Терпел князь минут десять, а потом не удержался.

– Не мое это дело, Константин-фрязин, но сдается, что ты перстенек обронил, – шепнул он мне на ухо.

– Ну да?! – ахнул я и ринулся его искать.

Нет, под стол, конечно, не полез и вообще вел себя сдержанно – не хватало, чтоб остальные обратили внимание, но искал. Он, не выдержав, тоже принял участие. Совместные поиски принесли радостный результат, причем первым увидел мою «потерю» именно он – уж я постарался.

Надевая перстень на палец, я сокрушенно заметил, что это уже не первый случай, когда вот так вот чуть не лишился дорогого моему сердцу подарка от некой обожаемой мною особы. Помнится, когда я выехал на рубеж, который гишпанские воины, по-вашему сакмагоны, защищали от мавров, коих на Руси именуют басурманами, то…

Проняло князя, как есть проняло. Сразу и любопытство проявилось, и огонек в глазах загорелся. Ну-с, батенька, диагноз ясен. Значит, загробные миры в сторону и работаем по первому варианту, благо что он для меня самый простой. А вот уже и вопросы пошли один за другим. Совсем хорошо. Если вкратце, то все они сводились примерно к одному: «А как у вас?»

А у нас в квартире газ, Михайла Иваныч, а еще электричество, холодильник, пылесос и стиральная машина, так что в гишпанских землях ныне все в порядке – светло, тепло, еда на столе и полное отсутствие мух, то есть мавров, потому как граница на замке, и прорваться у них не получается, как они ни стараются.

Как добились? Да очень просто добились, князь, но ты извини, по-моему, негоже нам за свадебным столом да все о своем, о девичьем. О, опять здравицу молодым кричат. Ну что, вздрогнули по маленькой? Ох, хорошо пошла. Теперь еще бы закусить чем-нибудь эдаким. Ты что, князь, посоветуешь, ломоть поросенка навернуть или яблочка моченого?

Чего? О господи, опять ты за свое. Дай хоть вначале прожевать. И вообще, князь-батюшка, не телефонный это разговор, в смысле не застольный. Тут веселиться надо, песню вон подтянуть. Ишь как весело заливаются: «Ай-люли, ай-люли».

Погодить с песней? Рубеж? Какой рубеж? Который на замке на гишпанском? Ну да, на замке, потому что с умом все сделано и продумано до тонкостей. Король Филипп II, при всех его недостатках, монарх умный и понимает всю важность сторожевой службы, над организацией которой работали самые мудрые рыцари Гишпании. Ну да, и я участвовал. Было дело. Помнится, пристроил меня туда мой родич по отцу Дон Кихот Ламанчский. Вообще-то дядька несколько чудаковатый, по-вашему если – блаженный, но истинный рыцарь, и доброты необычайной. Вот так я и трудился в этой комиссии под его началом. А потом, когда поняли, что я способен на гораздо большее…