Валерио Манфреди - Александр Македонский. Пределы мира Страница 24

— Не уверен, что до конца понимаю твое объяснение, — сказал Александр, — но из всего, что знаю и видел, могу сказать одно: ты с большой доблестью и рвением сражался за своего царя и его семью. И я собираюсь наградить тебя за это, а не за темные пророчества, которые в последний момент остановили атаку твоей конницы. Поэтому ты остаешься сатрапом Вавилонии и получишь в помощь македонский гарнизон, который я оставлю, чтобы гарантировать уважение к твоей власти.

Это был действенный способ сохранить хорошего местного администратора под надзором македонской военной власти и в то же время проявить великодушие. Евмен кивком выразил одобрение.

Мазей склонился еще ниже.

— Означает ли это, что я свободен и могу вернуться в Вавилон?

— Да, возвращайся в свой дворец сатрапа. Прямо сейчас, если хочешь, и со своим личным эскортом.

Мазей выпрямился и, не поднимая глаз, проговорил:

— Нет ничего, отныне и впредь, что вынудило бы меня ослабить мою верность тебе, в чем клянусь тебе богами и моей честью.

— Благодарю тебя, Мазей. Теперь всем пора отдохнуть: день был очень тяжелый, а завтра нам предстоит отдать должное нашим павшим товарищам.

Все встали и верхом отправились в лагерь. Александр же взял под уздцы Букефала и пошел пешком. Евмолп из Сол держался сзади.

— Ты не возражаешь, если часть пути я пройду с тобой?

— Напротив. После такого кровопролитного дня очень хорошо прогуляться тихим вечером.

— Я знаю про Барсину и ее мальчика. Мне бесконечно жаль. Я предупреждал тебя, что он в лагере Дария, так как боялся каких-нибудь сумасбродств.

— Мальчишки всегда мальчишки, — ответил Александр. В лунном свете его бледное лицо, обрамленное длинными волосами, казалось мальчишеским больше, чем когда-либо. — Он поступил так, как считал правильным. Он погиб как герой в расцвете юности; мы не должны сокрушаться об этом. Ни один человек, оставшись в живых, не может считать, что ему повезло, поскольку не знает, что ждет его завтра. Грядущее может оказаться гораздо хуже смерти: отвратительные болезни, постыдные увечья, рабство, пытки…

Евмолп шел сзади, соразмеряя шаги с медленной поступью Букефала. Александр провел рукой по гриве коня.

— Бедный Букефал, даже не было времени помыть тебя и почистить.

— Возможно, тебе просто не хочется разлучаться с другом, который помог тебе завоевать весь мир.

— Верно, — согласился Александр. И больше ничего не сказал.

В это время издали донеслись протяжные стоны, сопровождавшиеся плачем флейт, и вдали показалось мелькание факелов, как будто там двигалась какая-то процессия. Все поняв, царь по кратчайшему пути через пустынную равнину направился к кортежу, широкой дугой двигавшемуся в направлении пригорка, где был сооружен каменный курган. Евмолп остановился и пробормотал:

— Иди, мой мальчик, проводи ее в последнее пристанище, — а сам удалился, торопливо заковыляв к македонскому лагерю.

С другой стороны, из-за шатра Дария, послышались хриплые крики стервятников, собиравшихся на пир на бескрайнем поле смерти.

Кортеж достиг вершины холма, и могильщики положили носилки на приготовленный каменный курган — «башню молчания». Они прислонили к углам маленького сооружения четыре курильницы, распространившие легкое голубоватое облачко фимиама, и ушли, а Александр, до этого момента остававшийся в стороне, приблизился к телу Барсины. Набальзамированное и надушенное благовониями, оно сохранило черты умершей, и томно закрытые глаза создавали впечатление, будто она спит. Ее переодели в белые одежды и голубую епитрахиль, а на голову возложили венок из мелких желтых цветов, что растут в пустыне. Александра, стоявшего перед ней в одиночестве, охватили воспоминания. Он снова увидел ее улыбку и ее слезы, снова ощутил тепло ее тела, ласки, поцелуи. Казалось невозможным, что все кончилось и это тело, столь прекрасное, лишилось живого дыхания и уже подверглось разложению. Он снял с волос золотую диадему и вложил ей в руки, потом в последний раз поцеловал ее.

— Прощай, любовь моя. Я никогда тебя не забуду.

В этом совершенном одиночестве, когда шум великой битвы затих, воспоминания о ее нежном голосе, о столь любимом облике, теперь ушедшем навсегда, вызвали в нем чувство глубокой тоски. Предавшись бесконечной печали, Александр упал на колени и приложил голову к камням кургана, плача и повторяя ее имя.

Наконец царь поднялся и посмотрел на Барсину в последний раз. Она была прекрасна, и мысль о том, что это тело будет растерзано бездомными собаками и хищными птицами, вызывала протест. Вернувшись в лагерь, он велел Евмену возвести погребальное святилище из тесаных камней, чтобы защитить ее останки. И только увидев, что строительство завершено, согласился выступить в поход.

ГЛАВА 16

Они покинули поле боя при Гавгамелах, когда похоронили всех павших в бою греческих и македонских солдат, так как в этом месте не нашлось достаточно дров, чтобы возвести погребальные костры. Зной и большое число разлагающихся трупов погибших персов распространили над равниной заразный смрад, и многие воины заболели таинственной лихорадкой, от которой не находилось никакого средства.

Войско вернулось к броду через Тигр и, переправившись на западный берег, двинулось к Вавилону.

К четвертому привалу, пройдя местность, называемую Адиабеной, один из старших стражников Мазея подошел к Александру и объявил, что мог бы проводить его к месту, где наблюдается необычайное явление — фонтан нефти!

— Нефти? — переспросил царь.

Ему вспомнился день в Миезе, когда Аристотель жег нефть, присланную ему во фляге из Азии. Александр не мог забыть тот тяжелый отвратительный запах. Ему также вспомнилось, как жители Тира пустили ночью на осадные машины горящую баржу и как еще целый день после этого в воздухе стоял тот же запах. Тем не менее, царь пошел за этим человеком, и тот провел его к впадине, где горел вечный огонь, поднимая к небу густой столб дыма. Все вокруг заливала черная жирная лужа, похожая на болото со странными радужными разводами, и от нее исходила ужасная вонь. Каллисфен был уже на месте и наливал жидкость в стеклянные бутылочки.

— Хочу послать дяде Аристотелю для его опытов.

— Но что это?

— Кто его знает: вкус такой тошнотворный, что трудно и вообразить себе, а вид и запах соответствующие. Возможно, это что-то вроде сока, экссудата этой земли, что живет под чересчур жгучими лучами солнца. Во всяком случае, как тебе известно, это вещество обладает способностью гореть, выделяя огромное тепло. Смотри!

В это время несколько солдат по приказу своего командира наполнили мехи нефтью и разлили ее двумя длинными полосами вдоль дороги в лагерь. Потом командир взял у одного из своих людей горящую лампу и поднес пламя к концам полос. Тут же поднялись две стены огня и со скоростью мысли распространились вдоль дороги до лагерных ворот. Все только рты разинули. Странное вещество еще долго продолжало гореть, подняв две густые зловонные дымовые завесы и распространяя невыносимый жар.