Александр Тестов - Последняя битва Страница 24

Дальше убиенную животину подвешивали на крюк, вбитый в столб, и начинали разделывать. Вначале вспарывали брюхо и убирали внутренности, причем ливер, легкие и сердце клали отдельно. Затем воин брал тонкий нож и аккуратно принимался отделять шкуру от мяса. Получалось у них очень ловко. Сигурд не насчитал и двух минут, как шкура уже была снята. И, наконец, готовую тушу разделывали на большие куски, как смекнул юноша, скорее всего для варки. Хотя мясники оставили несколько туш целыми, эти, видно, пойдут на вертел.

Легкий ветерок донес ароматы кухни, и желудок забеспокоился. И еще, как назло, набежали облака, перекрыв солнце. Сигурд зябко передернул плечами и повернул к своей избе…

Когда он переступил порог, в сердце отчего-то легонько кольнуло.

– Вемунд…

Сигурд вошел, плотно закрыв за собой дверь.

Глава восьмая

Последняя просьба

Ты снова рожден…

А значит, ты снова в пути…

О чем поют скальды, когда им одиноко? А бывает ли скальду одиноко? Ведь при них всегда свобода и великие саги, великая память о прошлом… Бессмертные саги, которые поют по всему Митгарду[31]. Передают из уст в уста, от отца к сыну, от скальда к скальду. Так было и так есть и, если будет угодно богам, так и останется впредь, пока не наступит Великая битва[32]. Но мир возродится, и все начнется сначала. Мир?!

Что есть весь мир, как не путь песни отсюда – туда, ввысь, в Асгард[33]. Вся жизнь твоя – песнь. Да услышат ее боги.

Так о чем поют скальды, когда им одиноко?..

Вемунд по прозвищу Сказитель стоял на берегу застывшего озера. Бескрайние, куда хватало взора, льды, припорошенные снегом, отражали яркие лучи небесного огня. День был чуден. В меру морозен и ярок. На небе ни малейшего облачка…

Скальд развернул толстую войлочную подложку, расстелил ее на плоском камне – сел. Дышалось легко и свободно.

Уже много дней он не встречал людей, уже много ночей он не грелся у очага и не пел гостеприимным хозяевам свои песни. Сказитель устал. Цель? Да, у него была цель, одна на двоих. Цель найти одного человека, чтобы помочь другому обрести друга. Но каждый новый день не укорачивал путь, а лишь запутывал. В сущности, скальд ничего не знал про этого человека – только имя. Славянское имя…

Губы Вемунда едва заметно шевельнулись, и пар изо рта унес имя вверх…

А потом скальд запел, тихо, только для себя. Он пел о последней битве, что наступит когда-то для всех. О последней битве, что для каждого будет своя…

Скальд, опираясь на посох, медленно шел по полю, устланному белым ковром. Озеро осталось позади, и теперь Сказитель держал путь на юг. Зима в этом году выдалась не очень снежной, идти было не тяжко, хотя местами ноги и проваливались по щиколотку. Солнце светило ярко, одаривая землю робким теплом. Снег легонько поскрипывал под ногами, нарушая умиротворяющую тишину. Не было слышно даже пения птиц в близком лесу.

Потрескавшиеся губы Сказителя чуть шевелились. Казалось, он что-то нашептывает себе под нос.

Внезапно едва заметный ветерок пропел совсем рядом и поднял полы давно изношенного плаща. Холод пробился сквозь одежду и морозом пробежал по старческому телу, отдаваясь в костях.

– Куда путь держишь? – голос раздался так неожиданно, что старик вздрогнул и завертел головой.

Позади стоял человек в сером длиннополом одеянии с накинутым на голову капюшоном. Старик остановился, оперся о посох и внимательно оглядел незнакомца.

– Кто ты? – удивленно спросил он.

Незнакомец плавно, будто не касаясь земли, подошел к путнику и медленно откинул капюшон.

– Меня сложно узнать, скальд Вемунд?

Старик прищурился от яркого света, он даже приложил руку ко лбу – смотрел и не узнавал.

– Нет, – качнул головой Вемунд, – не помню тебя.

– Эх, Сказитель… – вздохнул человек, – хотя верно, прошло много времени…

Голова скальда склонилась на бок, по его глазам было видно, что отменная память на вирши тут не выручила его. Он не мог вспомнить незнакомца.

– А ведь ты спас меня когда-то, – продолжил человек, – и я тебе очень благодарен. Я искал тебя…

Брови скальда сдвинулись еще больше, лоб, и без того весь в морщинах, стал похож на скомканную тряпицу.

– Не-е-ет, – безнадежно протянул старик, – не серчай, незнакомец, но моя память не сохранила твой лик.

– Я и не сержусь, что ты… Ты видел меня молодым… а сейчас посмотри, что сделало со мной время…

– Все в руках богов, – философски ответил скальд, разглядывая собеседника.

Перед ним стоял такой же старик, как и он сам. Наверное, он не уступит ему ни в годах, ни в седине. Лишь его рыжая борода почти не имела проседи.

– Да-да, – сокрушаясь, покачал головой незнакомец, – все в их руках… однако они часто забывают про людей.

– Тебя обидели боги или люди? – вдруг спросил Вемунд.

– Ха! В точку, старик, в самое сердце! – человек ухмыльнулся. – Так ты и впрямь не можешь меня признать? А ведь ты видел меня совсем недавно… правда молодым и крепким.

– Где?

– В Альдегьюборге!

Скальд опять напрягся. Он перелистывал свою память… а ведь он мог ею гордиться – там хранилось множество саг, и своих, и чужих…

Незнакомец выждал еще несколько секунд, давая возможность Сказителю перерыть свое подсознание, а потом спросил:

– Ну как там раны моего молодого тела? Ты же лечил меня… а побег мой помнишь, скальд? Я бежал из борга, но меня поймали…

Как молотом Тора ударило скальда. Посох дрогнул в его руках, а глаза округлились. От неожиданной догадки скальд выпрямил спину, вытянувшись в струну.

– Сиг…

– Не надо! – грубо прервал его человек. – Этого имени больше не существует. Можешь называть меня Мертвяк.

– Но как? Мертвяк… это по-словенски…

– Мертвый! – закончил за него Сигурд.

Ноги Сказителя задрожали, и он начал медленно оседать. Мертвяк подхватил его в последний момент и придержал. Затем он скинул с себя набитую чем-то калиту и положил на снег. Только теперь Мертвяк позволил старику мягко опуститься и сесть.

– Не может быть… – рассеянно выдавил из себя Вемунд, – этого не может быть… боги… Великий Один…

– Не надо поминать богов всуе, добрый скальд, – Мертвяк присел рядом прямо на снег.

– Так ты мертвый, – скорее утвердил, чем вопросил Сказитель, – тебя нет…

– Ты поразительно догадлив, скальд.

– Но как?

– Я и сам не ведаю до конца, по чьей воле так вышло… Или это было угодно богам, или порождения Хель[34] сотворили со мной такое. Я не знаю, но хотел бы узнать… – он сделал паузу. – Впрочем, сейчас это уже неважно. То, что ты еще видишь меня, большая удача. Хотя, можно сказать, я пришел по твоему зову.