Станислав Пономарев - Стрелы Перуна Страница 24

— Зря ты так с ней, — упрекнула Малуша. — Все-таки детки у нее. Кабы не озлобила она их супротив тебя.

— Не зря. Селище ей пожаловано, челяди вдосталь. Подарки шлю. Хватит с нее. И не встревай ты в это дело! — Князь отстранился, задумался.

Малуше он в этот миг показался беспомощным малым ребенком. Таким она никогда не видела своего грозного и непреклонного властелина. И ей, как матери, хотелось прижать его к груди, погладить по голове, успокоить и защитить от бед грядущих и врагов тайных и явных...

Святослав очнулся от дум, и прежняя суровость проступила на его лице.

— Однако ж правда твоя, — внезапно заговорил он. — Может Предслава отворотить от меня сыновей моих. Нынче же прикажу отобрать у нее Ярополка и Олега в княж-терем под надзор мудрой матушки моей. Так будет лучше.

— Ой! Што ж яз наделала? — испугалась Малуша. — Разве о том речь моя была? Хотела как...

— Успокойся. Слово твое к делу пришлось. Сыновья мои не просто отроки. Им после меня володеть землей Святорусской. И каковы они будут во мужестве, нынче же промыслить надобно. — Князь сухо рассмеялся. — А што до женских слез, дак на Руси их хватает. Русская баба слезы льет, а мужиком вертит, как хочет. Предслава — угорская княжна. Она слез лить не станет, а злобу затаит. Ну да леший с ней! Все! Боле речи о сем не веди!

Глава седьмая

Трон Кендар-кагана

В этот полуденный час карнаи[64] голосили дольше обычного и чаще срывались на хриплые тона: наверное, от сырой погоды. Дождя не было, но воздух ощутимо насытился весенней влагой. В Итиль-келе остро пахло свежей водой, рыбой, навозом и размякшей глиной. Так терпко и сладко глина пахнет только весной, когда еще нет травы и почва наполовину промерзшая.

Зимой зрелищ у кочевников мало. Пастухи о стадах думают, чтобы волки овец не задрали, джута[65] боятся табунщики, который валит животных быстрее и вернее любых волков, страшатся ханов, ибо они безжалостнее и волков, и джута, вместе взятых...

В Итиль-келе разбросаны тысячи глинобитных юрт — зимних жилищ хазар разного сословия. У ханов юрты просторные, изнутри коврами устелены; у бедноты — убогие тесные мазанки, готовые рухнуть от хорошего порыва ветра. Ханы живут на западном берегу реки Итиля вместе с каганами, беднота — на восточном, рядом с базарами и тревогой, ибо с этой стороны столица Хазарии постоянно подвергается набегам враждебных тюрков-огузов.

Некоторые, самые богатые ханы-эльтеберы в шатрах живут. Шатры китайским или согдийским шелком покрыты, а вокруг — частокол и неусыпная стража, чтобы голодные соплеменники не лезли в гости к дастархану богатого.

Здесь же, на западном берегу, послы из других стран поселились и тарпаны — кагановы военачальники. Великий Шад-Хазар Наран-Итиль на острове посредине реки расположился. Вон его дворец с высокими белыми стенами, на которых днем и ночью воины бодрствуют. К дворцу Великого с обоих берегов мосты проложены. С западного — каменный, прочный; с восточного — деревянный, наплывной: его можно мгновенно разрушить или сжечь...

Справедливость в Итиль-келе стерегут девять судей: трое — для иудеев, трое — для мусульман, двое судят людей христианской веры и только один показывает волю Тенгри-хана язычникам. Язычников в Хазарии в три раза больше, чем всех остальных людей. Но... какие же это люди — кара-будуны? Так, навоз под ногами детей Моисея, Мухаммеда и Иисуса Христа! Но великий каган Шад-Хазар Наран-Итиль справедлив и законами всех наделил. Девять главных судий рассылают своих подчиненных по всем землям и городам огромного каганата в той же пропорции: три, три, два, один.

Все судьи по воле Великого подчинены кендар-кагану. Если Шад-Хазар Наран-Итиль — носитель и опора учения Моисея, то кендар-каган защищает сразу все веры, витающие в воображении кочевников. Иначе ему нельзя быть покровителем справедливости — народ перестанет ему верить.

Должность кендар-кагана выборная. Нынешний завоевал ее в словесном споре со многими соперниками. А среди них были мудрейшие из мудрых. Соискатели слыли знатоками обычаев и законов всех народов и племен многоликого Хазарского каганата. Азиз-хан победил всех.

Тогда на базарной площади, при огромном скоплении народа, девять судей пронесли нового кендар-кагана на руках до золотого трона. Трон этот от других отличался некоторым своеобразием. Он походил на обыкновенный квадратный столб высотой в пять локтей, спинки и подлокотников не было. Трон был так узок, что, задумавшись или заснув от скуки, с него запросто можно было свалиться и напороться на мечи, врытые перед троном остриями вверх: по три с каждой стороны. Иноземцы дивились невиданному седалищу, изумленно цокали языками. Но справедливость тем и могуча, что ставит избранников в такие условия, когда, судя других, он бы сам не дремал и постоянно помнил о бренности всего земного!

Говорят, прежний кендар-каган трижды падал с трона и жив оставался: прыгал хорошо — успевал ногой оттолкнуться. Однако это не превратилось в пагубную для народа привычку. В четвертый раз нога соскользнула, и верховный судья вмиг стал похож на муху, наколотую на острие булавки. Народ смеялся. Над неудачниками всегда смеются, и громче всех над теми, кто выше всех сидел и от которого судьба каждого так или иначе зависела...

При посвящении Азизу надели на шею, как тяжкое бремя, пудовую золотую цепь, заняли руки золотой короной и жезлом: это для того, чтобы без излишней волокиты дело исполнял и не куражился над людьми (не больно-то долго усидишь на узком троне, когда на тебе понавешано более полутора пудов, пусть даже золота и самоцветов). Девять судей образовали перед троном Высшей Справедливости живую лестницу из своих тел. Народ с любопытством наблюдал, как его избранник вознесет на трон знаки всеобщего доверия. И тут Азиз-хан доказал, что, кроме мудрости, он обладает крепким телом и отлично развитым чувством равновесия...

Летко Волчий Хвост, увидев церемонию высокого хазарского суда, изумился беззаботности базарных стражников, столь бессовестно обворовывающих своего владыку. Но искушенный в интригах русский посол сообразил, что мудрость «богу — богово, а лисе — куропатка!» родилась на хазарском базаре, а потом уж в несколько измененном виде разошлась по всему свету...

Сегодня по особому реву карнаев народ сообразил, что предстоит суд с участием самого кендар-кагана, и густо повалил на главную базарную площадь. Лавки мгновенно закрылись. Все знали: предстоит зрелище, лицезреть которое можно только раз или два в жизни, если ты не живешь постоянно в Итиль-келе. Кендар-каган Азиз по пустякам простому народу не показывался. Мудрость, которую верховный судья изрекал с высоты золотого трона, новым ослепительным лучом божественного света озаряла самого великого царя, ибо только от его имени все великое и чудесное свершалось на Хазарской земле.