Георгий Свиридов - Мы еще вернемся в Крым Страница 24

Иван Ефимович Петров потер ладонями виски, покрасневшие глаза. Генерал чертовски устал, но держится, не показывает вида. Он третьи сутки спит урывками. Протер носовым платочком стекла пенсне и водрузил их на место. На краю стола, застеленного оперативной картой, стопкой лежали неотложные бумаги, оперативные донесения, доклады. Петров мысленно перенесся в Восточной Крым. Ночью пришло новое сообщение с Кавказа, из Поти, где расположился штаб Черноморского флота, от адмирала Октябрьского:

«Войска Закавказского фронта и корабли Черноморского флота полностью овладели Феодосией, выходят на оперативный простор Керченского полуострова в тылы противнику, осаждающему Севастополь».

Конечно, получив такое известие, можно было бы возликовать и расслабиться. Но генерал Петров был достаточно опытным военачальником, чтобы позволить себе допустить такой промах. Он отлично понимал состояние Манштейна в эти дни и часы. Даже мысленно видел его, как тот мечется в своем штабе. Радужные планы о новогоднем подарке фюреру, о славе покорителя Севастополя на фоне неудач немецких войск под Москвой, рушатся как карточный домик. Для борьбы с десантом, остановки наступления на Керченском полуострове нужны войска. А их у него нет. Необходимо снимать части из-под Севастополя, а это катастрофа. Спасти положение может только одно – взятие Севастополя или, в крайнем случае, хотя бы прорыв к Северной бухте!

Северная бухта – бесценный бриллиант в кольце обороны. Отсюда, с ее берегов, выдвинув мощные батареи, в кратчайший срок можно будет одним артиллерийским огнем стереть Севастополь, сравнять город с землей…

Именно такой ход событий и предвидел Иван Ефимович.

Спустя годы, уже после войны, фельдмаршал фон Манштейн признается в этом и напишет в своих воспоминаниях «Утерянные победы»:

«Было совершенно ясно, что необходимо срочно перебросить силы из-под Севастополя на угрожаемые участки. Всякое промедление было пагубно. Но можно ли было отказаться от наступления на Севастополь в такой момент, когда, казалось, что достаточно только последнего усилия, чтобы по крайней мере добиться контроля над бухтой Северной?»

Три дня назад Петров сам побывал в четвертом секторе обороны. В районе станции Мекензиевы Горы были введены в бой все полки дивизии, которой командовал полковник Гузь. Петров задержался на командном пункте дивизии. В боевой обстановке ближе познакомился с Николаем Олимпиевичем, человеком основательным, уверенным, отважным русским солдатом, который еще в годы Первой мировой войны был награжден двумя Георгиевскими крестами.

Вдвоем на местности они определили участки обороны каждому полку. Прощаясь, генерал строго повелел:

– У тебя особо важный сектор, и здесь будет нелегко. Поэтому, исходя из обстановки, на ближайшее время прими к исполнению такую схему управления, хотя ее ни в каком уставе нет: от бойцов в передовом окопе до командира роты – сорок метров, до командира батальона – двести метров, до командира полка – четыреста. А до твоего командного максимум – восемьсот метров, – и дружески, но твердо добавил: – Иначе в такой обстановке и на такой сложной местности оперативно управлять дивизией не сможешь.

Особенно ожесточенные бои в эти дни и развернулись именно в четвертом секторе обороны. Это был штурм отчаяния. Немцы, невзирая на большие потери, упорно рвались к Северной бухте. Железнодорожная станция и поселок Мекензиевы Горы несколько раз переходили из рук в руки. К концу третьего дня штурма противнику удалось немного вклиниться в стык между третьим и четвертым секторами обороны у железнодорожной станции Мекензиевы Горы.

– Уточнить обстановку! – потребовал Петров. – Какие силы прорвались?

– Прорвалось до батальона пехоты противника, – доложили из четвертого сектора. – Остановить их нечем. Наши потери убитыми и ранеными за два дня боев три тысячи пятьсот двадцать пять человек.

Остановить вклинившихся гитлеровцев действительно было некому и нечем. У командира дивизии и у командующего все резервы были исчерпаны.

– Нужен батальон. Хотя бы один батальон! – вслух рассуждал Петров и тут же повелел соединить с контр-адмиралом Жуковым.

– Гаврила Васильевич, беда нависла над Северной, – генерал кратко обрисовал обстановку. – Сможешь хоть чем-нибудь помочь?

Контр-адмирал Жуков, исполнявший обязанности командующего Севастопольским оборонительным районом в отсутствие адмирала Октябрьского, пообещал срочно найти людей.

– Только пехотных командиров у меня нет. Командира батальона подбери и назначь сам своим приказом.

Петров быстро припоминал и перебирал фамилии тех боевых офицеров, кто был жив и способен на выполнение такой ответственной задачи. Остановил выбор на майоре-пограничнике Шейкине. Он не молод, служит в армии с 1919 года, в Красную армию пришел с Путиловского завода. Во время обороны Одессы майор проявил себя мужественным и находчивым командиром.

– Где Шейкин? – спросил Петров у начальника штаба.

– Заместителем в полку Рубцова, первый сектор, – доложил генерал Крылов и уточнил, что пару месяцев назад в напряженное время начала обороны Севастополя майор сформировал сводный полк, в основном из пограничников и моряков, который проявил себя в боях под Балаклавой. – Сейчас полком командует Рубцов, Шейкин у него заместителем.

– Вызвать майора Шейкина!

Получив вызов по телефону, Шейкин быстро прибыл из-под Балаклавы. Уже в одном этом чувствовалась, что он сам понимает и ответственность момента, и то, что дорога каждая минута. В штаб просто так не вызывают!

– Майор Касьян Савельевич Шейкин прибыл по вашему приказанию! – четко доложил он. – Прямо с передовой.

Гладко выбрит, строен, подтянут, в форме пограничника с зелеными петлицами. В руке автомат, на груди – бинокль, на боку – полевая сумка. Во всем его облике виделась командирская жилка.

– Вы, майор Шейкин, назначаетесь командиром батальона моряков, – сказал Петров. – Батальон только что сформирован из моряков и перебрасывается на машинах в район Мекензия номер один. Туда сейчас доставят и вас. Представитель штаба четвертого сектора встретит вас у кордона Мекензия, пояснит обстановку и уточнит боевую задачу. Батальону придаются три танкетки. Запомните одно: немцы, которые прорвались в наши тылы, должны быть уничтожены!

Майор-пограничник не задал ни одного вопроса. Он понимал, что во всем разберется на месте, уточнит детали, а сейчас надо отправляться и действовать. Петров и начальник штаба Крылов пожали майору руку, и тот, козырнув, побежал к машине, которая уже ожидала его.

– Командир хорош, но плохо то, что большинство моряков, собранных в батальон, до этого дня друг друга не знали, – сочувственно произнес Крылов. – И совсем плохо то, что эти краснофлотцы никогда не воевали на суше. А бой им предстоит тяжелый, с опытным и опасным противником. По данным разведки, прорвался отборный ударный батальон, укомплектованный двухметровыми саксонцами.