Томас Рид - Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона. Страница 24

Уолтер только что закончил рассказ о своем дорожном приключении.

– А что же этот удивительный кавалер, который так отделал наглеца капитана и напугал свирепого разбойника? – спросила Дороти. – Он вам открыл свое имя, мистер Уэд?

– Да, – отвечал Уолтер. – Он назвался Генри Голтспер.

– Генри Голтспер!.. Генри Голтспер! – подхватили голоса, как если бы это имя было знакомо всем и с ним связывалось нечто особенное.

– Тот самый, что всегда ездит на вороном коне, – пояснил кто-то. – Его здесь зовут Черный Всадник. Он совсем недавно появился в наших краях. Живет в старом доме у Каменной Балки. Никто его здесь не знает.

– И, однако, все говорят о нем. Загадочная личность! Быть может, это какой-нибудь трубадур из восточных стран? – сказала Уинифрид Уайленд.

– Вернее, какой-нибудь купец с запада, – смеясь, возразила Дороти Дэйрелл, – откуда он и вывез свой идеал о равенстве и своего первобытного слугу. Вы не видели его индейца, мистер Уэд?

– Нет, – отвечал юноша. – Я и его самого не очень хорошо видел – ведь мы ехали ночью. Но я надеюсь посмотреть на него сегодня. Он обещал приехать.

– И не приехал?

– По-моему, нет. По крайней мере, я его еще не видел. Но, может быть, он уже где-нибудь здесь, в толпе, или среди зрителей на площадке. Если вы разрешите, сударыня, я пойду поищу его.

– Да-да, поищите! – хором воскликнули женские голоса. – Вы должны непременно отыскать его, мистер Уэд, и представить его нам. Можете сказать ему, что мы все жаждем познакомиться с ним.

Уолтер, с трудом пробираясь через толпу, обошел кругом всю площадку и вернулся один.

– Как это жестоко с его стороны, что он не едет! – с усмешкой заметила Дороти Дэйрелл, видя, что Уолтер возвращается один. – Если бы он только знал, как мы все огорчены! Мы, конечно, не были бы так разочарованы, если бы вы, мистер Уэд, не сказали нам, что он собирался приехать. А теперь этот праздник будет казаться очень скучным без него!

– Может быть, он еще и приедет, – сказал Уолтер. – Мне кажется, еще не все гости собрались.

– Ваша правда, мистер Уэд, – вмешался один из стоявших рядом. – Вон там кто-то едет верхом за оградой и, кажется, направляется к воротам.

Все взгляды устремились в ту сторону, куда указывал говоривший. На расстоянии примерно ста ярдов от ограды парка по равнине мчался всадник. Но он не направлялся к воротам.

– Да нет, он вовсе не сюда едет! – воскликнула Дороти. – Наверно, он передумал... Ах, смотрите! Он гонит свою лошадь прямо на ограду! Неужели он собирается перескочить через нее? Смотрите, смотрите! Ах, готово! Вот это действительно прыжок! – И красотка Дороти, не удержавшись, восторженно захлопала в ладоши.

Но не она одна следила с восхищением за этим прыжком, хоть та, другая, и не выражала так шумно своего восторга. Глаза Марион Уэд радостно засверкали, едва только она увидела приближающегося всадника, и сейчас взгляд ее сиял гордостью и торжеством.

– Кто это такой? – слышалось со всех сторон, так как многие видели этот великолепный прыжок.

– Это он, тот самый, о ком мы только что говорили, – отвечал Уолтер и бросился навстречу гостю, который приближался легкой рысью.

– Черный Всадник! Черный Всадник! – раздавалось кругом, и поселяне толпой ринулись по откосу на вал, приветствуя новоприбывшего.

– Ура Черному Всаднику! – прокатился возглас, когда тот, подъехав к толпе, остановил коня.

– Они-то, во всяком случае, знают его! – заметила красотка Дэйрелл, надменно кивнув головой в сторону толпы. – По-видимому, он пользуется популярностью. Чем это можно объяснить?

– А это обычно так бывает с никому не ведомыми людьми, – иронически отвечал джентльмен, стоявший рядом с ней, – в особенности, когда они окружают себя некоторой таинственностью. У деревенских людей, вы знаете, просто страсть ко всему таинственному.

Марион стояла молча. Она гордилась этим почетным приемом, который люди оказывали избраннику ее сердца. Она могла бы ответить на язвительные расспросы Дороти Дэйрелл.

«Высокая, благородная душа – вот чем объясняется его популярность! мысленно отвечала она. – У народа верное чутье, он редко ошибается в своем выборе. Он предан народу. Неудивительно, что они так радуются ему!»

Для самой Марион радость была еще вся впереди.

Толпа любопытных, собравшихся поглядеть на Черного Всадника, постепенно расходилась. На площадке возобновились игры и состязания. Многие, оглядываясь, следили восхищенным взглядом за черным скакуном, стоявшим на лугу под деревьями. Крестьяне с присущей им чуткостью оставили всадника в обществе молодого хозяина, который, выполняя данное им обещание, повел его представляться дамам.

Уолтер остановился с всадником в нескольких шагах от Марион. Она стояла отвернувшись, как если бы не видела, кто подошел. Но сердце ее чувствовало, что он здесь, рядом. И она слышала перешептывания окружающих. Она не решалась повернуться к нему. Ей страшно было встретить его взгляд: а вдруг она прочтет в нем презрение?

Но наконец больше уже нельзя было делать вид, что она не замечает его. Она подняла глаза, и взгляд ее остановился, но не на его лице, а выше – на полях его шляпы, где, резко выделяясь на черном бархате, красовалась белая перчатка. Какое счастье! Никакие слова не сказали бы ей яснее то, что она так жаждала узнать. Он поднял дар и сохранил его. Он принял ее нежный вызов!

Глава XVI. ЛЮБОВНЫЙ ДАР

Перчатка, лента или прядь волос – в те времена у кавалеров было принято носить на шляпах такого рода украшения. Это было свидетельством того, что обладатель сего дара пользуется благосклонностью дамы своего сердца. У многих молодых людей, среди собравшихся здесь, шляпы были украшены подобными сувенирами. Поэтому никто не обратил внимания на перчатку, красовавшуюся на шляпе Генри Голтспера, за исключением тех, для кого это представляло особый интерес.

Их было двое – интересовавшихся этим, хотя и по разным причинам: Марион Уэд и Лора Лавлейс. Марион, узнав свою перчатку, очень обрадовалась: но через минуту ее охватил страх. Почему? Да потому, что она боялась, как бы ее не узнал кто-то другой. Лора, увидев эту перчатку, удивилась. Но почему, собственно? Да потому, что она ее узнала, узнала с первого взгляда. Это была перчатка ее кузины.

Вот этого-то и боялась Марион. Не того, что ее перчатку может узнать кто-то из посторонних, и даже не того, что ее может узнать отец; она знала, что ее отец занят гораздо более серьезными вещами и не способен заметить перчатку или отличить ее от других. Но вот кузина – это совсем другое дело: она-то как раз хорошо разбирается во всяких таких пустяках и, конечно, заметит.