Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного Страница 24

А потом он поклялся:

— Я клянусь быть верным государю и великому князю, молодым царевичам и царице. Клянусь не молчать, если услышу что-либо дурное, что замышляет кто-нибудь против царя и великого князя. Я клянусь не есть и не пить вместе с земскими и не иметь с ними никаких дел. На этом целую крест.

— Теперь поклянись еще раз и поцелуй вот это, — царь показал на высушенную собачью голову и березовую метлу, связанные вместе пеньковой веревкой.

Василий поклялся и поцеловал собачью голову.

Афанасий Вяземский брезгливо поморщился, посмотрел на князя Одоевского, незаметно подмигнул ему.

— Добро, — опять сказал царь и хлопнул в ладоши.

В дверях появился вершитель тайных дел Малюта Скуратов с воеводой Иваном Колычевым.

Царь Иван сидел, привалившись к золоченой спинке кресла, и ждал. То, что сейчас должно произойти, было придумано Малютой Скуратовым и служило испытанием для нового телохранителя.

В горнице пахло смолой. Дворец совсем недавно построен из отборного елового леса, вырубленного в знаменитом Клинском лесу.

Маленькие черные глазки царя ощупали воеводу Ивана Колычева.

— Похвалялся ты, холоп, что извести меня колдовством тебе посильно?

— Помилуй, государь, — упал на колени воевода, — не виновен, не говорил я того.

— Врешь! Позвать Алексашку Гвоздарева.

Малюта Скуратов, шаркая подошвами сапог, пошел к двери. Приоткрыв ее, он молча поманил пальцем.

В горницу вошел боярин Гвоздарев, вернее, его ввели под руки стражники с топорами в руках.

Василий Колычев увидел, что кафтан на Гвоздареве изорван и в крови, лицо опухшее.

Князь Афанасий Вяземский взглянул на боярина, вздохнул и отвернулся.

— Скажи, как похвалялся Ивашка Колычев у себя на дому? — спросил царь. — Темно, видать, в моем подвале, наверно, об угол рожу расквасил, — добавил он, усмехнувшись.

— Похвалялся, государь, колдовством тебя извести…

— Не верь ему, государь, говорит он облыжно… Напившись вина, Алексашка жену мою изобидел. Дак я велел слугам с крыльца его скинуть. Святым крестом поклянусь.

— А ты, Алексашка, — обернулся царь к Гвоздареву, — как ты теперь против клятвы будешь говорить?

— И я клянусь святым крестом, — запинаясь сказал боярин, взглянув на каменное лицо Малюты.

— Так что же вы, богохульники, оба креста святого не боитесь! За свои животы готовы бога продать? А-а? Приблизься ко мне, Ивашка, нет, сюда подойди. — Царь повернулся вместе с креслом и показал рукой у своих ног.

Воевода Колычев на коленях подполз к царскому месту.

— Целуй мне сапог, — приказал царь.

Воевода схватил в обе руки царский сафьяновый узконосый сапог и стал покрывать его поцелуями.

— Помилуй, государь, невиновен я, помилуй!

Царь Иван ударил воеводу сапогом в лицо. Вылетели зубы, пошла кровь.

— Еще целуй, пуще целуй.

Обливая слезами и кровью царский сапог, воевода целовал его.

— А вот земские говорят, — царь посмотрел на опричников, — что терпежу им от царя не стало. Врете, русский человек все стерпит! Посажу земцам татарина, и его будут любить, как меня любят, и сапоги ему будут целовать… Гриша, — обернулся он к Малюте Скуратову, — как ты скажешь: повинен Ивашка Колычев в измене?

— Повинен, великий государь.

— А ежели повинен, — глаза царя засверкали, голос сделался еще пронзительнее, он обернул голову и посмотрел на Василия Колычева, — велю тебе, нашему верному слуге Васютке, казнить изменника… Дайте ему топор, — приказал царь стражникам. — Ты поклялся быть мне верным?

Василий Колычев побледнел. Он молча взял из рук стражника боевой топор с широким лезвием и длинной ручкой.

— Что же, исполняй приказ! — Царь часто задышал, не спуская с него глаз.

Воевода Иван Колычев поднялся с колен и повернул залитое кровью лицо к сыну.

— Великий государь, — с отчаянием в голосе произнес Василий, — невиновен мой отец! Он правду говорит. Гвоздарев мать спьяна поносил. Отец и велел его с крыльца скинуть. И он, Гвоздарев, напраслину на моего отца показал. Со зла солживил!

В горнице воцарилась мертвая тишина. Лицо воеводы Ивана Колычева просветлело. Он с любовью глядел на сына.

— Не хочешь царскую волю исполнить? — грозно спросил царь. — Клятву рушишь!

Василий отбросил топор и рухнул на колени.

— Вели казнить меня, государь, но против правды я не пойду, казнить своего отца безвинно не стану…

Царь Иван поднялся с кресла.

— Добро. Гриша, возьми Колычевых, сына и отца, да разберись с ними. Расскажешь вечером, кто прав, а кто виноват. Постой-ка… — Царь задумался. — Ведь князь Мстиславский сказывал, будто я должон остерегаться рынду из рода Колычевых… Что за притча! Ты ведь Колычев?

— Колычев, великий государь.

— Загадал мне загадку князь. — В изощренном мозгу царя возникла новая мысль. — Эй, Гриша! Где старик Неждан?

— У меня под рукой, великий государь.

— Позвать сюда.

Сановные опричники с любопытством смотрели на царя Ивана, на младшего Колычева, стараясь понять, что должно произойти.

Время шло. Царь Иван нетерпеливо поглядывал на дверь. Наконец она распахнулась, вошел Малюта Скуратов и с ним маленький старичок с белой бородой и длинными усами.

Увидев царя, старичок бросился ему в ноги.

— Встань, Неждан, — сказал царь.

Дворецкий боярина Федора поднялся. От страха он едва стоял. Воевода Иван Колычев, увидев Неждана, застыл, словно деревянный, не сводя глаз с его бледного лица.

— Поведай нам, — продолжал царь спокойно, — видел ли ты этих людей в охотничьем доме? — Он показал пальцем сначала на отца Колычева, потом на сына.

Неждан сразу узнал Василия Колычева.

— Сей юноша поклялся убить тебя, милостивый царь, — дрожащим голосом произнес он. — И ты, господине, был там, — шагнул он к Колычеву-отцу, — и научал юношу быть цареубийцей.

«Мы с сыном должны умереть и своей смертью спасти остальных, — промелькнуло в голове у Ивана Колычева. — Трудно быть честным у Малюты в застенке».

Не успел старик Неждан произнести последнее слово, как Колычев-отец выхватил из-за голенища острый и длинный нож, кинулся к сыну и всадил ему в сердце. Тем же ножом он перехватил себе горло.

— Взять их живыми, — крикнул царь, — лекаря сюда!

Но было поздно. Все произошло так быстро, что никто не мог помешать.

— Они мертвы, великий государь, — осмотрев тела, доложил прибежавший на зов лекарь Линдзей.

— Разрубить на куски изменников и выбросить собакам, — тяжело дыша, сказал царь. — Что ты еще слыхал, Неждан?