Густав Эмар - Арканзасские трапперы Страница 25

Генерал бывал в лагере только по вечерам, и даже доктор, страстно желавший найти свое фантастическое растение, покинул Люцию и пропадал целые дни. Таким образом, у нее оставался только один собеседник — капитан Агвилар.

Но, несмотря на то, что капитан был молод и неглуп, его общество имело мало привлекательного для Люции.

Храбрый, мужественный, глубоко преданный генералу, которому был обязан всем, Агвилар с величайшим уважением и преданностью относился и к его племяннице. Он заботился о ее удобствах, старался предупредить все ее желания, но не умел развлечь ее и заинтересовать каким-нибудь разговором.

Однако на этот раз Люция не скучала. Со времени страшной ночи пожара, с тех пор как Чистое Сердце, точно какой-нибудь сказочный герой, о подвигах которых она читала, явился так неожиданно и спас весь лагерь, новое чувство — чувство, неясное для нее самой — зародилось в сердце молодой девушки. Оно мало-помалу увеличивалось и через несколько дней овладело всем ее существом.

Она постоянно думала об охотнике, об этом энергичном, мужественном человеке, способном бороться со всякой, самой грозной опасностью и победить ее. Она припоминала все подробности ужасной ночи, когда ему пришлось играть такую выдающуюся роль, и ей казалось, что он — герой, что образ его окружен ореолом.

Целыми часами сидела она, погруженная в воспоминания, думая о смелости и решительности Чистого Сердца, благодаря которому и она, и дядя, и все сопровождавшие их спаслись так счастливо от смерти в то время, как у них не оставалось уже никакой надежды.

Внезапный уход охотника, не пожелавшего выслушать самой простой благодарности и как бы совсем не думавшего о тех, кого спас, неприятно подействовал на молодую девушку. Это притворное или действительное равнодушие сильно оскорбило ее. Почему он так холодно обошелся с ними? Нет ли какого-нибудь средства заставить его раскаяться в таком безучастном отношении к ним, если им придется встретиться еще раз. Вот вопросы, которые занимали ее.

Говорят, что от ненависти, а также, очень часто, от любопытства — один шаг до любви. Это парадокс, но он верен.

Незаметно для самой себя Люция сделала этот шаг — и сделала его очень быстро.

Молодая девушка, как мы уже говорили, воспитывалась в монастыре, у стен которого замирали все звуки внешнего мира. Спокойно, бесцветно прошло ее детство, среди людей, на первом плане у которых стояла религия или, вернее, обрядность и суеверие, заменяющие в Мексике религию. Когда дядя задумал отправиться в прерии и взял ее из монастыря, молодая девушка совсем не знала жизни, и как слепорожденный не может представить себе ослепительных лучей солнца, так и она не могла составить себе никакого понятия о мире, в котором так внезапно очутилась.

Это полное неведение жизни, очень удобное для планов генерала, было далеко не так удобно для самой Люции и должно было затруднять ее на каждом шагу.

Однако, благодаря заботливости горячо любящего ее дяди, в те несколько недель, которые прошли со времени их отъезда из Мексики, молодая девушка не испытала еще никаких тревог и волнений.

Здесь мы сделаем небольшое отступление и расскажем об одном, по-видимому, незначительном событии, которое, однако, произвело на Люцию настолько сильное впечатление, что мы не можем умолчать о нем.

Задумав отправиться в прерию, генерал должен был подготовить все нужное для экспедиции и найти подходящих спутников. Это отнимало у него очень много времени, и ему приходилось постоянно отлучаться из дому.

Не желая, чтобы Люция скучала, оставаясь одна со старой дуэньей Изой, он часто отправлял ее по вечерам к одной своей родственнице, у которой собиралось большое, избранное общество. Молодая девушка проводила там время довольно приятно.

Как-то раз гостей собралось больше обыкновенного, вечер затянулся, и было уже поздно, когда все разошлись.

На старинных монастырских часах пробило одиннадцать в то время, как Люция и Иза, впереди которых шел слуга с фонарем, подходили к улице де-лос-Платерос, где стоял роскошный дом генерала. Но не успели еще они дойти до нее, как перед ними внезапно появились шестеро вооруженных людей. Один из них подошел к слуге и вышиб у него из рук фонарь.

Трудно представить себе, до какой степени испугалась Люция.

Она не в состоянии была произнести ни слова и, упав на колени, с мольбою сложила руки.

Иза, со своей стороны, начала пронзительно кричать.

Мексиканские бандиты, вообще очень ловкие и проворные люди, в ту же минуту завязали этой почтенной даме рот и, вполне уверенные, что полиция, с которой они были в самых приятельских отношениях, не вмешается в дело, стали преспокойно грабить женщин, которых им удалось захватить.

На это потребовалось всего несколько минут. Люция и Иза не только не сопротивлялись, но даже сами спешили снять с себя все драгоценные вещи и отдать их бандитам, которые с большим удовольствием клали их в карманы.

Вдруг шпага блеснула над их головами, и двое грабителей с проклятиями и бранью упали на землю.

Остальные, озлобленные таким непрошеным вмешательством, решились отомстить за товарищей и бросились на человека, напавшего на них.

Но тот не растерялся и, сделав шаг назад, приготовился встретить их.

В эту минуту лунный свет упал на его лицо. Бандиты испуганно попятились и вложили в ножны свои кинжалы.

— Ага! — сказал незнакомец, презрительно усмехнувшись и подходя к ним. — Вы узнали меня? Очень жаль, потому что я хотел как следует проучить вас. Так-то исполняете вы мои приказания?

Смущенные бандиты не отвечали ни слова.

— Вынимайте из карманов вещи этих дам, негодяи! — продолжал незнакомец. — Сию же минуту отдайте им все, что взяли у них!

Грабители послушно отдали назад свою богатую добычу и сняли повязку со рта Изы.

Люция с изумлением глядела на незнакомца. Что это за человек? Почему ни перед чем не отступающие бандиты беспрекословно повинуются ему?

— Все ли отдали они вам, сеньорита? — спросил он у молодой девушки. — Не осталось ли еще чего-нибудь?

— Нет, сеньор, — отвечала она, все еще не оправившись от страха и едва понимая, что говорит.

— Ну, теперь можете убираться, негодяи! — крикнул он бандитам. — Я сам провожу этих дам.

Оставшись один с двумя женщинами, незнакомец обратился к Люции.

— Позвольте мне проводить вас до дому, сеньорита, — сказал он с самой утонченной любезностью. — Обопритесь на мою руку. Вы, наверное, чувствуете слабость после того испуга, который вам пришлось испытать.

Машинально, не отвечая, Люция взяла его под руку.

Они пошли.

Подойдя к дому генерала, незнакомец постучал в дверь и снял шляпу.