Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон Страница 25

— Ну согласился я уже, — подал голос Мэтью и тряхнул вожжами, подгоняя лошадей, а те лишь свесили головы еще ниже, как будто моля о снисхождении. — Да, не стоило мне лезть в этот туннель одному. — Щеки у него зарделись. — Вот ведь завели волынку!

— И буду на ней играть, пока ты не поймешь: нечего попусту рисковать жизнью. И чего ради? Чтоб кому-то что-то доказать? Что всех умом перещеголял?

— В такую рань, и уже заладили.

Действительно, было самое начало седьмого. Мэтью устал, его все раздражало, и он предпочел бы сейчас оказаться где угодно, только не на козлах рядом с Грейтхаусом. Ей-богу, даже в том туннеле было бы лучше. По крайней мере — тихо. Теперь он знал, что такое пытка: это ночевать в одной комнате с Грейтхаусом. Прошлым вечером они остановились в уэстервикском трактире «Добрый друг», и два других номера были заняты. Из-за храпа, каждый раз начинавшегося пушечной канонадой и заканчивавшегося кошачьим воплем, уснуть было невозможно. Уже далеко за полночь, когда Мэтью наконец задремал, Грейтхаус всхрапнул так громко, что Мэтью, смертельно испугавшись, чуть не выпрыгнул из постели, но даже последовавший за этим гневный стук в стену из соседнего номера не вернул Грейтхауса из потустороннего мира, в котором он пребывал. А еще неприятнее, что здоровяку никак было не выбросить из головы этот туннель. Там, мол, Мэтью всюду подстерегали опасности, и что, если бы этот туннель шел под имением не к реке, а к пещере и он заблудился бы в темноте и бродил бы там, пока не зарос бы бородой до самых сапог? «И что тогда, мистер Корбетт? Говори погромче, тебя не слышно».

— Ты прав, — сказал Грейтхаус, немного поразмыслив, и Мэтью решил, что сейчас в него выстрелят очередной порцией порицаний. — И правда, какая рань. На-ка, выпей.

Он передал ему кожаную фляжку с бренди, к которой сам начал прикладываться уже с первыми лучами рассвета. Мэтью взял фляжку, отпил достаточно, чтобы обожгло горло и в глазах поплыло, и вернул владельцу. Грейтхаус заткнул ее пробкой и сунул под дощатое сиденье, туда, где был спрятан пистолет.

— Может, я и сам бы так же поступил. Но я — это я, у меня в таких делах рука набита. А тебе не пришло в голову привязать к чему-нибудь веревку, чтобы по ней потом обратно вернуться?

— Очень длинная понадобилась бы веревка.

Да, веревка там нужна была бы очень немаленькая. По прикидкам Мэтью, длина туннеля, который был частью природного ландшафта имения Капелла, должна была составлять почти четверть мили. В одном месте подземный коридор так резко пошел вниз, что Мэтью стало не по себе, но к тому времени впереди уже показался свет. На поверхность туннель выходил в скалах у реки среди валунов, а оттуда по тропе можно было дойти до ближайшего леса. Он подозревал, что не все из компании Капелла были посвящены в тайну существования этого запасного пути отхода, но именно им воспользовались те четверо.

— Я не считаю, что я всех умом перещеголял, — ответил Мэтью на одну из самых язвительных колкостей Грейтхауса.

— Считаешь, считаешь. Этим ты многих и очаровываешь. Ох, как спина болит! Не кровать, а орудие пытки какое-то.

— Вам вроде бы неплохо спалось, в общем и целом.

— Это только так кажется. Жуть какая-то снилась.

— Правда? Случайно, не про войну пушек с кошками?

— Что? — Грейтхаус бросил на него сердитый взгляд. — Нет. Работа все проклятая. Не нравится мне все это.

— Вам приснилась работа?

— Да нет. Во сне я увидел… Ну, звучит смешно, понимаю. — Грейтхаус немного поколебался, снова достал фляжку и, держа ее наизготове, сказал: — Зуб этот чертов приснился.

— Зуб, — повторил Мэтью.

— Ну да. Зуб Маккаггерса. Который он нам показал. Помнишь всю эту тарабарщину про Бога, Иова, чудовищ и… — Грейтхаус вынул пробку и в очередной раз хорошенько промочил горло. — И все такое, — сказал он, оторвавшись от фляжки.

Мэтью подождал, уверенный, что последует продолжение. Он снова встряхнул вожжами, но это не возымело никакого действия на скорость, с которой передвигались престарелые лошади. Впрочем, до места, куда они направлялись, было уже не так далеко. В доме призрения душевнобольных их ждали доктор Рамсенделл и доктор Хальцен.

— Мне приснилось… — сказал Грейтхаус, набрав в легкие воздуха, как будто хотел, чтобы мозги у него снова заработали. — Приснилось чудовище, которому принадлежал этот зуб. Мэтью, размерами оно было с дом. Нет, больше. С церковь Троицы или ратушу. Даже еще больше. Шкура у него была как темно-серый чугун и дымилась, будто прямиком из доменной печи. Голова — с карету. И на меня смотрит, Мэтью, прямо на меня. Эта зверюга хочет есть, бросается на меня, а я убегаю. — Он вдруг осклабился как безумец. — Смешно, да?

Мэтью издал неопределенный звук, но глаз от дороги не оторвал, хоть Грейтхаус и смотрел на него.

— Чудище кидается за мной, — продолжал Грейтхаус. — Как… ураган. Как стихийное бедствие. Я бегу по полю, а на нем… валяются трупы. А может… части тел. Укрыться негде, и я знаю, что зверь меня догонит. Знаю, но поделать ничего не могу. Он вот-вот схватит меня — этими своими зубами. Мэтью, у него их был полный рот. Несколько сотен. Настоящий великан, и на ногу скорый. И вот он уже у меня за спиной, я чувствую его дыхание на затылке… и тут…

Грейтхаус замолчал. Не дождавшись продолжения, Мэтью спросил:

— Вы умерли?

— На этом месте я, кажется, проснулся. Не помню. Может, и умер — там, во сне. Не знаю. Но скажу тебе, что я точно знаю. — Он хотел было снова приложиться к фляжке, но передумал: сегодня еще предстояло работать. — Я ведь успел уже почти забыть, что такое страх. Не испуг, это другое. А тут именно страх. Когда