Виталий Гладкий - Тень Торквемады Страница 25

Но Глеб думал иначе. Он совершенно не сомневался, что перед ним лежат останки рыцаря Ордена Храма. Как тамплиер оказался в подземелье, кто он, по какой причине умер, это узнать уже невозможно. По крайней мере без детальных и длительных исследований. Однако это не суть важно. Главное заключалось в другом — в подтверждении недавно родившейся гипотезы Тихомирова-младшего, что Чертов Город был центром (скорее всего) прецептории храмовников на новых землях.

— Зафиксируем… — Глеб сфотографировал останки рыцаря с нескольких ракурсов.

При этом ему показалось, что во время вспышки среди ржавчины и лохмотьев, похожих на крупные хлопья пепла, что-то сверкнуло. Он нагнулся, пошарил, и, тая дыхание, поднял небольшой цилиндрик, оказавшийся пеналом, сработанным из какого-то золотистого металла, не подверженного коррозии и ржавчине. Возможно, это был сплав золота или что-то другое, но ценность самого футляра Глеба мало волновала. Главным было то, что заключалось внутри герметически закрытого цилиндра.

— Ух ты! — воскликнул Федюня. — Дай посмотреть!

— Не цапай! — осадил его Глеб. — Дома откроем и посмотрим. Тут нужен специальный подход. Ты лучше аккуратненько пошарь, нет ли там еще чего-нибудь.

Расстаться с футляром было выше его сил; Глеб спрятал находку не в сумку, как обычно, а на груди, в специальный карман с застежкой-молнией. В этот момент он был похож на большого ребенка, в руки которого попала вожделенная игрушка.

— Есть! — радостно воскликнул Федюня.

Он смахнул остатки плаща, и взору «черных археологов» предстала небольшая кучка золотых и серебряных монет. Видимо, рыцарь носил у пояса кошелек с деньгами, но теперь от его мошны не осталось даже пыли.

— Смотри! — Федюня всучил Глебу один золотой.

Тихомиров-младший держал в руках польский флорин (или, по-иному, дукат). Флорин из золота назывался «червонный золотой» и равнялся тридцати грошам. Сумму в тридцать грошей стали называть «польским злотым». Глеб даже определил год выпуска монеты — примерно конец пятнадцатого века. Он уже находил такие монеты. Правда, всего две штуки. Нумизматы эти дукаты ценили очень высоко, так что их поездка уже принесла прибыль.

Кроме нескольких дукатов в кошельке безвестного рыцаря находились и серебряные копейки-«московки»[34](их было гораздо больше), которые впервые пустила в оборот великая княгиня Елена Глинская, мать царя Ивана Грозного. Она была единоличной правительницей России на правах регентши при малолетнем царевиче.

За пять лет своего регентства Елена Глинская успела сделать столько, сколько не каждый мужчина-правитель успевает совершить за десятилетия. Она отдала приказ о построении городов на литовской границе, начала восстановление Устюга и Ярославля, а в Москве в 1535 году строителем Петром Малым Фрязиным был заложен Китай-город. В этом же году Елена Глинская осуществила и денежную реформу, которая привела к унификации денежного обращения в стране и преодолению последствий раздробленности. По всей России стали печатать деньги с изображением всадника с копьем, отчего монеты и назвали «копейками».

— Мать честная! — радовался Федюня. — Навар-то, навар-то какой будет! Ей-ей, куплю тачку! Если, конечно, не все пропью.

Он мгновенно оценил, сколько может стоить их находка. В этом вопросе Соколков был дока.

— Собери монеты, и идем дальше, — сказал Глеб несколько напряженным голосом.

Что-то его пугало. Это было редким чувством у такого опытного кладоискателя, как Тихомиров-младший. Будто бы и нет никакой опасности впереди, а все равно внутри назревал процесс неприятия дальнейших поисков — Глебу почему-то расхотелось продолжать движение по коридору. Даже находка ценных нумизматических раритетов его почему-то не вдохновила.

Но взялся за гуж, не говори, что не дюж. Тем более, что позади пыхтит Федюня, довольный, как слон после купания. Ударить в грязь лицом перед коллегой по ремеслу Глеб просто не имел права. Стыдобище-то какое…

Знак опасности он заметил слишком поздно — краем глаза. Это было высеченное на стене слева подобие цифры «2» с перечеркнутой нижней полкой, на которой высилась лебединая шея. Со временем знак стал плохо просматриваться, тем более, что как раз в этом месте стена пошла трещинами, и обычный человек вряд ли обратил бы на него внимание, но только не Тихомиров-младший, признанный эксперт по Средневековью.

Поначалу Глеб, занятый своими тревожными мыслями, не въехал, что называется, в тему, а продолжил движение. А когда наконец до него дошло, что это за царапина на стене коридора, времени на размышления, что там да как, уже не оставалось. Видимо, Глеб наступил на какой-то невидимый спусковой механизм, потому что раздался странный звук, похожий на всхлип, и коридор начал быстро заполняться сизым туманом с неприятным резким запахом. Тяжелый туман поднимался снизу и быстро залил их до пояса.

— Надевай маску! — вскричал Глеб, оборачиваясь к Федюне. — И ходу, ходу отсюда!

Включив дыхательные аппараты, они с отменной прытью бросились к выходу из подземелья. И один и другой знали, что теперь от быстроты и сноровки зависят их жизни. Ведь древние ловушки имеют свойство не только портить воздух, но и навсегда хоронить тех, кто отважился покуситься на хранимые веками сокровища.

Они выскочили на свет ясный, как пробка из бутылки с теплым шампанским. Особенно Федюня, возглавивший «отступление». Он порхнул вверх по веревке, как первостатейный гимнаст. Глеб был покрупнее и потяжелей, поэтому вывалился на поверхность уже в клубах непонятной субстанции. Но едва он глянул на Федюню, как сразу же отбежал подальше от норы и начал стаскивать комбинезон.

— Уходи оттуда! Раздевайся, мать твою!.. — рявкнул он на Соколкова. — Быстрее! Чего глаза пялишь?! До исподнего! Голыми руками комбинезон не трогать!

Федюня пока не понял, в чем дело, но он привык доверяться опыту Тихомирова-младшего и сбросил комбинезон быстрее, чем сам Глеб. А затем, оставшись в одних «семейных» трусах, с недоумением спросил:

— Почему такая спешка?

— Присмотрись, кулёма.

Комбинезоны, сшитые из плотной ткани, начали расползаться на глазах.

— Воду! — скомандовал Глеб. — Давай сюда фляги!

Они быстро умылись и сполоснули руки. Тем не менее кожа на лицах искателей приключений немного покраснела, словно они перегрелись на солнце.

— Что это? — спросил сильно испуганный Федюня, глядя на лохмотья, в которые превратилась их одежда.

— Старые заморочки тамплиеров… — Глеб прополоскал еще и горло. — Скорее всего, пары соляной кислоты. А может, и какие-то другие алхимические фокусы. Ученые храмовники были теми еще перцами. Такого наизобретали, что поначалу никто не верил в их творческий гений, а потом стало поздно. К сожалению, по прошествии столетий почти все материалы их деятельности были утрачены: сожжены инквизицией, утеряны или засекречены последователями рыцарей Ордена Храма. Остались лишь легенды. Конечно, кое-какие артефакты еще существуют, — вспомнил Глеб случай из своей практики, — но это такая редкость, что почти неправда.