Идиллия Дедусенко - Тайна Нефертити (сборник) Страница 25

Анхесенпаамон стояла перед ним на коленях, гладила его по голове, и, держа в другой руке букетик голубых цветов, приговаривала:

— Потерпи, потерпи. Смотри, что я тебе принесла. Это твои любимые, я сбегала за ними в поле. Туда, где мы с тобой так часто гуляли. Помнишь это место?

— Помню. Спасибо, Анхен. Поставь вазу перед моими глазами, я хочу их все время видеть. И не уходи!

— Я скоро вернусь, только переоденусь. Я буду с тобой, я так тебя люблю!

Эйе неслышно вошел в комнату и наблюдал за влюбленными. То, что это был диалог влюбленных, ясно было при первом взгляде на них. Увидев Эйе, Анхесенпаамон зарделась и вскочила, словно стесняясь своей откровенности. Эйе снисходительно улыбнулся и сказал:

— Иди, царица, я побуду с фараоном. Заодно мы поговорим.

Анхен вышла, Эйе сел рядом с ложем молодого царя.

— Я вижу, рана серьезная, — сказал он. — Ты пользуешься теми замечательными снадобьями, которые я прислал?

— Спасибо, Эйе. Я очень благодарен тебе.

— Не надо благодарить. Разве я могу относиться к тебе иначе? Ведь ты мне как внук. Разве не так? Я был сподвижником Аменхотепа третьего, а потом — твоего отца, Эхнатона… И сейчас изо всех сил стараюсь помочь тебе царствовать достойно.

— Это верно, Эйе.

— Тогда почему ты не подписал последний закон, подготовленный мною?

— Я не успел прочитать его и изучить.

— Раньше тебе этого не требовалось, ты мне доверял.

— Я и теперь доверяю, но…

— Но, — подхватил Эйе, — кто-то нашептывает, что тебе пора уже самому стать полноправным властителем. Да? Ведь ты фараон! И тебе скоро восемнадцать!

— Не в этом дело, — с явным смущением ответил Тутанхамон, и Эйе понял, что угадал.

— Hе смущайся, — покровительственным тоном сказал Эйе. — Ты взрослеешь, и понятно твое стремление к самостоятельности. Но даже самому мудрому властителю нельзя пренебрегать дельными советами. А разве я когда-нибудь дал тебе плохой совет?

— Нет, конечно, нет, — торопливо заговорил юный фараон. — Но я уже достаточно взрослый, чтобы и самому вникать во все государственные дела.

— Счастливый возраст, — словно не замечая озабоченности фараона, сказал Эйе. — Возраст любви… А у вас с Анхен все еще нет наследника.

Даже сквозь бледную кожу фараона было видно, что он покраснел, словно его уличили в чем-то неприличном. А Эйе продолжал говорить и даже начал подтрунивать:

— Может, вы несерьезно относитесь к необходимости иметь наследников и все еще предаетесь только детским забавам?

Фараон, явно смущенный, не отвечал, а Эйе продолжал:

— Между прочим, забота о наследнике трона — это тоже государственная обязанность. Вам пора уже подумать об этом серьезно.

— Мы пьем снадобье, присланное тобой, — смущенно сказал Тутанхамон.

— Я другое пришлю, еще лучше, — пообещал Эйе. — Ты выздоравливай, набирайся сил, а об остальном я позабочусь. Уж столько лет я помогаю тебе царствовать, помогу и впредь.

— Хорошо, Эйе, только сейчас я не в силах ничего подписывать.

— Понимаю и ухожу.

Вошла Анхесенпаамон. Она успела принять ванну, переодеться и теперь выглядела такой красавицей, что Эйе невольно залюбовался ею и подумал: «Вся в мать. Мудрость и величие царицы придут к ней позже. А сейчас эта девушка так соблазнительна. Ей нужен настоящий муж, а не этот умирающий отрок».

Он вышел. Анхен, загадочно улыбаясь, села рядом с фараоном. Тутанхамон, заметив это, спросил:

— Есть хорошие новости?

— Я думаю, ты обрадуешься… У нас будет ребенок.

— Наследник?! — с надеждой воскликнул фараон.

— Да! Я долго сомневалась, но теперь уже точно знаю. Это подтвердил мой личный врач, но я приказала ему молчать, не говорить пока никому об этом.

— Даже Эйе? Почему? Ведь он все время говорит о наследнике.

— Да, и Эйе… Он стал каким-то странным, и я боюсь ему открыться.

— Но ведь это он помог, его специальные снадобья.

— Я давно перестала их пить.

— Ты думаешь…

Он не успел договорить, как вошел врач, но Анхен поняла, что хотел сказать фараон, который и сам с некоторых пор стал терять доверие к Эйе. Она надеялась, что известие о будущем ребенке поможет Тутанхамону выздороветь, ведь ему надо растить наследника!

Но чуда не произошло. Ни лекари, ни настои трав не помогли фараону. Рана плохо затягивалась, было заметно, что нога стала короче. Но хуже всего было то, что появившиеся сначала кое-где на ноге багрово-синие пятна стали расползаться по всему телу. Но и в этом состоянии, угасая буквально на глазах, фараон пытался принимать самостоятельные решения, не всегда совпадавшие с мнением опекуна.

Эйе давно уже не проявлял открытого недовольства, он только «по-отечески» журил юного царя за излишнее рвение, которое, по его мнению, подрывало и без того слабое здоровье фараона. Он присылал все новые и новые снадобья, которые давали Тутанхамону облегчение на несколько дней, а потом силы разом покидали его, и снадобий требовалось все больше и больше. Лекари только разводили руками:

— Мы делаем все для выздоровления царя, но его съедает какая-то тяжелая болезнь, против которой бессильны все средства.

Анхесенпаамон почти неотлучно находилась при муже, однако ее забота, ласка и нежные слова лишь утешали его, но не могли остановить течения коварной болезни. Абдель, вернувшийся с границы, где выставил свежие отряды для защиты египетской земли от хеттов и для усмирения вавилонян, посетил больного фараона, подбодрил известием об успехах войска. Вид царя поразил Абделя, он понял, что дни Тутанхамона сочтены, и вскоре снова встанет вопрос о египетском троне.

Абдель попросил Анхесенпаамон выйти в соседнюю комнату, он не хотел, чтобы Тутанхамон слышал их разговор. Мимо них к царю с лекарствами и фруктами прошла сиделка, которую прислал Эйе. Он считал ее очень опытной и настоял, чтобы именно она ухаживала за больным фараоном.

Анхесенпаамон была так удручена, что с трудом понимала слова Абделя. А он, стараясь не бередить ее душевные муки, говорил, тем не менее, настойчиво, убедительно:

— Ваше величество, я преклонялся перед красотой и умом вашей матери. Я обещал ей не оставить вас в беде. Настал час подумать о вашей дальнейшей судьбе.

— О, нет, нет! — воскликнула Анхесенпаамон, поняв, наконец, на что намекает Абдель. — Он не умрет! Он скоро поправится! Эйе прислал новые лекарства и сиделку!

— Вот это мне и не нравится, — сказал Абдель.

— Почему? Ты не доверяешь Эйе?

— Я никому не доверяю, кто слишком близко стоит к царскому трону. Эйе в последнее время сильно изменился, и я начал сомневаться в его добром расположении к фараону и к вам. Я не хотел бы сейчас оставить вас здесь одну, но мне необходимо съездить на наши южные границы, где снова беспокойно.