Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи Страница 26

— Ты имеешь в виду того самого герцога, с которым знакома и я? — На лице Марии Эмилии отразилось замешательство. — Ты говоришь о его сыне, которого я не знаю, или о вдовце, уже достигшем семидесятилетнего возраста? У него есть дворец — неподалеку от вашего, на площади Вега.

— Насколько мне известно, у него нет сыновей, и, само собой разумеется, я говорю о доне Карлосе! Я знаю, что ты мне сейчас скажешь: что, дескать, он уже староват. Однако, учитывая скромное происхождение Беатрис, мы решили, что герцог будет для нее прекрасной партией. Тебе ведь известно, какие среди дворян бытуют представления о браке.

— Могу только сказать, немного зная Беатрис, что подобный вариант ей явно не понравится.

Это известие очень огорчило Марию Эмилию — не только потому, что она переживала за столь любимую ею Беатрис, но и потому, что эта новость наверняка станет большим ударом для ее приемного сына Браулио.

По пути к себе домой Мария Эмилия все никак не могла выкинуть из головы сообщенную ей новость и почти не слушала рассказ Хоакина о краже необычайно дорогих драгоценностей из дворца герцога де Мединасели. Она решила, что не станет ничего говорить Браулио, пока Беатрис сама не узнает и не сообщит ему о своем предстоящем браке. Тем не менее Мария Эмилия уже начала обдумывать, с помощью каких доводов можно было бы утешить ее приемного сына.

На следующее утро на проходившем в школе при монастыре Лас-Салесас-Реалес уроке истории религии сестра Анхела всячески старалась удержать внимание своих десяти учениц. Хотя большинство из них вроде бы прилежно внимали ее объяснениям, Беатрис Росильон с еле сдерживаемым гневом царапала какие-то бессмысленные фразы на чистом листке бумаги. Время от времени она переворачивала очередную страницу своей книги, делая вид, что слушает объяснения преподавателя, однако на самом деле ее мысли были далеко-далеко отсюда. Она очень хотела убежать от окружающей ее ужасной действительности.

Вчера вечером приемные родители позвали ее к себе и сообщили новость, которая показалась ей самой худшей из всех, какие она только могла себе представить. Ее протесты и возражения ни к чему не привели, ибо родители уже приняли твердое решение, и свадьба должна была состояться всего лишь через месяц. У девушки тут же защемило сердце при мысли о Браулио, которого она сильно любила. Однако она не стала говорить о нем родителям, потому что из этого ничего хорошего не вышло бы: разве они могли позволить разрушить ее будущее, надежно обеспеченное огромным состоянием герцога, согласившись на ее брак с юным сыном каких-то цыган, у которого за душой не было всего того, чем владел герцог? Она даже не попыталась заикнуться о Браулио — да и вообще не хотела, чтобы они знали о ее чувствах к нему, — потому что в данном случае это ей все равно бы не помогло. Более того, это могло помешать ей встречаться с Браулио после того, как она выйдет замуж.

Каждый раз, когда она начинала думать о герцоге — которого, кстати, видела всего лишь пару раз, — у нее на глаза наворачивались слезы от мысли, что ей придется жить с этим стариком, не вызывавшим у нее абсолютно никакого интереса. Она не знала, как расскажет обо всем этом Браулио и как объяснит ему, что у нее нет другого выхода. Подыскать подходящие слова было для нее таким же мучением, как и расстаться с Браулио.

А еще теперь ее мучило то, что она стала сомневаться в доброй воле своих приемных родителей. Она считала, что если они ее хоть немного любят, то не могут желать ей такой ужасной судьбы. Она даже начала думать, что их ласковое отношение к ней, которое она ощущала все эти годы, было обманом и ничтожно мало значило по сравнению с той участью, какую они ей уготовили. А еще у нее появилась мысль, еще больше удручавшая ее, что нынешняя и первая в жизни Фаустины беременность изменила ее взгляды и чувства и Фаустина теперь старается избавиться от нее, Беатрис, чтобы всецело отдать себя и свою любовь ребенку, которого она вынашивает в своей утробе. Беатрис сердито вытерла побежавшую по щеке слезу, стараясь не показывать свою печаль другим ученицам, которые еще никогда не видели, чтобы она плакала.

— Перейдем к тридцатой странице! Сейчас мы рассмотрим в качестве примера жизнь святой Аделаиды, супруги императора Германии, умершей в девятьсот девяносто девятом году. Как видите, девочки, на литографии в ваших книгах она изображена в короне, потому что и в самом деле являлась королевой, но еще при жизни на нее снизошла божественная благодать. Ее отец, король Бургундии, умер, когда ей было всего лишь шесть лет, и ее в раннем возрасте выдали замуж за короля Лотарингии. Но и он вскоре умер, и она стала вдовой в возрасте всего лишь девятнадцати лет. Чуть позже ее захватил и бросил в тюрьму другой король, который хотел заполучить ее королевство, и она провела много месяцев в унизительном заточении, одетая в лохмотья, однако неизменно старалась чувствовать себя счастливой и проявлять доброту по отношению к окружающим. Она является хорошим примером для вас, потому что вы всегда должны стремиться чувствовать себя счастливыми, что бы ни приготовила для вас судьба…

Монахиня продолжала поучать девушек, а Беатрис задумалась над ее словами. В ее положении, казавшемся ей трагическим, она даже и представить не могла, как можно чувствовать себя счастливой. Такой брак мог принести только муки, да и святой она себя не считала, хотя несчастья, через которые она прошла в жизни, являлись вроде бы достаточным основанием для того, чтобы оказаться в числе святых мучеников.

Закончив рассказ о святой Аделаиде, сестра Анхела перешла к жизнеописанию святой Екатерины Сиенской, которая не желала выходить замуж за некого богатого человека, как того хотел ее отец, потому что решила посвятить свою жизнь Богу. Разгневанный отец в течение долгого времени заставлял ее заниматься самой грязной домашней работой, пока его терпение не истощилось и он не отдал ее в монастырь. Монахиня объяснила ученицам, что в монастыре эта святая очень быстро обратила на себя внимание благодаря своей мудрости и благоразумию, вследствие чего стала советницей высокопоставленных иерархов Церкви, а затем и самого Папы Римского. А еще она в течение своей жизни написала более трехсот писем, содержащих глубокомысленные теологические рассуждения.

Беатрис подумала, что приводимые им в пример истории жизни чем-то похожи на ее жизнь, хотя она, конечно, не собиралась уходить в монастырь лишь ради того, чтобы избежать свалившегося ей на голову замужества. Вот грязную домашнюю работу она могла бы осилить — если бы, конечно, это помогло ей избежать печальной участи.