«Чужие среди своих». Польское население в советском партизанском движении на территории Белорусской ССР. 1941—1944 - Сергей Викторович Благов Страница 26

Польша») и журнала «Нове виднокренги» («Новые горизонты»). Была налажена издательская деятельность и в самом отряде: ежедневно печатали 100 экземпляров переведенных сводок от Совинформбюро, еженедельно на польском языке стала выходить партизанская газета «Косиньер». Материалы распространяли при помощи связных, их передавали из рук в руки, так что они проникли практически во все уголки Полесья[331]. Из «костюшковцев» в этот период начали делать настоящую лесную армию по примеру 1-й Польской пехотной дивизии им. Т. Костюшко, созданной при непосредственном участии Союза польских патриотов месяцами ранее. В частности, изменилась их повседневная жизнь. Партизанам начали прививать боевую дисциплину: утром и вечером у них была перекличка, после поверки личного состава раздавались задачи, традиционными стали исполнение народного гимна «Рота» и общий молебен. Исполнять этот церемониал обязаны были представители всех национальностей, находящихся в расположении отряда, даже гости из других соседних советских подразделений. В случае, если «костюшковцы» находились на постое в населенных пунктах, то на исполнение «Роты» и молебен собирались все жители. По мнению Болеслава Раевича, эти традиции помогали укреплять уважение к польской культуре и шли на пользу в деле строительства новой Польши[332].

В октябре[333] 1 94 3 г. польские партизаны даже принесли свою торжественную присягу, такую же как бойцы 1-й Пехотной дивизии им. Т. Костюшко[334]. Благодаря источникам по линии особых отделов известно, что поляков из отряда им. Т. Костюшко изначально попытались привести к общей для всех белорусских партизан присяге. Однако некоторые партизаны отказались ее принимать. К примеру, заместитель командира отряда Владислав Мельчарек открыто предъявил претензии к ее тексту: «Какой я сын советского народа?»[335] В итоге вместе с ним еще один представитель штаба отряда отказался принимать присягу с такой же формулировкой, а командиру было предложено поменять ее текст[336]. Компромиссный вариант, по всей видимости, внесли представители СПП.

С прибытием польских коммунистов было скорректировано внутреннее устройство отряда. Например, были упразднены партийная и комсомольская организации[337]. В СПП были категорически против копирования структуры советских отрядов для польских национальных подразделений. Создание института комиссаров, партийных и комсомольских организаций в них польские коммунисты рассматривали как «стереотипные формы политработы, не учитывающие специфических условий и отталкивающие, вследствие этого, польские беспартийные элементы»[338]. С другой стороны, и результатов работы этих организаций практически не было видно. К концу октября 1943 г. в отряде им. Т. Костюшко числилось всего два комсомольца и ни одного члена или кандидата в члены партии[339]. Надо полагать, что после этого и должность комиссара окончательно переименовали в заместителя командира по политической работе, поскольку в исходящих документах отряда она стала фигурировать только в таком варианте.

Духовным воспитанием партизан польского отряда периодически занимался ксёндз. Известно, что в расположении подразделения регулярно появлялся католический священник Иваницкий из деревни Большая Глуша. Даже после передислокации «костюшковцев» в ноябре 1943 г. ксёндза перевезли на поселение с семьями польских партизан. Ни одни похороны в отряде не проходили без церковного церемониала, отмечались католические праздники. Командование советской бригады нисколько не препятствовало исполнению религиозного культа в польском отряде. По воспоминаниям польских партизан, командир Пинской партизанской бригады И.Г. Шубитидзе лично принимал участие в полевой мессе по случаю отправления за Буг отряда, созданного на базе «костюшковцев»[340]. Официально за подразделением не был закреплен капеллан, что нередко бывало в польских воинских подразделениях. Более того, в отряде благодаря коммунистическому десанту из Союза польских патриотов даже внесли светские изменения в польский военный уставной порядок. К примеру, из оборота исчезла команда «Неверующие – выйти из строя»[341].

Справился «коммунистический десант» и с задачей по комплектованию группы для переброски на территорию Польши. Треть[342] добровольцев предоставил сам отряд им. Т. Костюшко, остальных помогли мобилизовать среди местного населения. 8 января 1944 г. группа из сотни человек отправилась в поход за Буг[343]. В своей исследовательской работе Болеслав Раевич указал, что «большинство партизан добровольно согласилось на борьбу на территории Польши»[344]. Эта формулировка оставляет без комментария вопрос: а были ли такие, кто отказался? Благодаря данным «особистов» можно ответить на этот вопрос утвердительно. Известно, что даже в руководстве отряда были люди, которые агитировали личный состав не уходить за Буг. В частности, заместитель командира партизанского отряда Владислав Мельчарек открыто поддерживал тех, кто не захотел пополнять ряды Гвардии людовой: «И что вы, хлопцы, думаете, что едете за Буг бороться с немцами? Вы будете там бороться со своими, с поляками»[345]. Судя по строевым запискам отряда, были и такие, кто досрочно вернулся из «командировки» за Буг: в декабре 1943 г. таких набралось 11 человек[346].

Кадровые решения

В конце 1943 г. польский партизанский отряд им. Т. Костюшко претерпел очередные организационные изменения. 2 декабря пришел приказ по Пинской бригаде о создании института уполномоченных особых отделов. В польском отряде эту должность занял бывший заместитель начальника штаба Петр Пестриков[347]. А накануне католического Рождества, 24 декабря, по Пинской партизанской бригаде прошел приказ № 14, который серьезным образом поменял командный состав польского отряда. В частности, со своих должностей были сняты командир Чеслав Вархоцкий и помощник командира по политической части Николай Русаков. Их сменили, соответственно, Чеслав Клим и Вацлав Климашевский[348]. В случае с комиссарской должностью все более очевидно. Представители Союза польских патриотов настаивали на том, чтобы политическим воспитанием бойцов занимался опытный польский коммунист, который больше понимает специфику работы с национальным отрядом, каким человеком и был Климашевский. А вот к работе командира, по всей видимости, вопросы были у партизан отряда и командования бригады. По крайней мере, Болеслав Раевич дал весьма сдержанную характеристику первому командиру: «Молодой возраст, отсутствие опыта и соответствующего знания создали ему большие трудности в организации и командовании коллективом разнородных, со всех точек зрения, людей»[349]. Чеславу Вархоцкому на этот момент было 28 полных лет. За его плечами был незначительный период участия в боевых действиях – в кампании 1939 г. против немцев, зато солидный послужной список должностей в канцелярской работе[350]. Для командования партизанским отрядом этого, видимо, было недостаточно. Чеслав Клим имел большой боевой опыт: был участником еще Советско-польской войны со стороны Польши, где отличился и был награжден[351], проявил себя как надежный связной в работе с советскими партизанами, да и среди «костюшковцев» выделялся хорошими боевыми и организаторскими качествами. То, что к нему питали доверие и уважение бойцы польского отряда, свидетельствует партизанское творчество. Один из бойцов, Ежи Павлович, написал стихотворение «Костюшковцы», часть которого посвятил командиру:

Бьем мы оккупанта,