Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 Страница 26

— Смелее, трусы! — воскликнул он. — Двадцать дублонов4 червонным золотом каждому, кто отправит на тот свет одного из черных псов! Вперед!

С громким воем бросились его воодушевленные помощники на цыган, частью вовсе не вооруженных, частью упавших духом.

Цирра, ломая руки, проложила себе дорогу между неприятелями и цыганами, которые с ругательствами умирали вокруг, и убежала.

Аццо между тем поднял на свои сильные руки спасенную Энрику — она лишилась чувств и не понимала, что происходило с ней. Она только видела, что страшный Жозэ, как будто хотевший преследовать ее до самого края света, отступил перед Аццо, что тот взял ее на руки, охраняя ее, и хотел бежать с ней или снести ее в безопасное место.

— Сложи на меня заботу о твоей жизни, белая женщина! — шептал он ей, разгоряченный, взволнованный битвой. — Аццо положит жизнь свою за тебя, он спрячет тебя, а сам возвратится на помощь к своим братьям.

Княжеский сын пробрался сквозь кустарник со своей бесценной ношей и скрылся в чаще леса, чтобы до полного окончания битвы спрятать Энрику куда-нибудь в надежное место. Вдруг Энрика вскрикнула с таким отчаянием, что глубоко пронзила душу несшему ее Аццо.

— Дитя мое!.. Я оставила свое дитя в лагере! — воскликнула белая женщина и высвободилась из рук цыгана. — Я должна взять свое дитя!

— Останься здесь, я принесу его! — твердо и убедительно сказал Аццо, на все готовый для горячо любимой Энрики.

— Пусти меня, ступай с дороги, я должна взять свое дитя! — в совершенном отчаянии кричала Энрика и, собрав всю свою силу, вырвалась от удерживавшего ее Аццо, потом стремительно побежала в лагерь, чтобы взять свое дитя.

«Что если оно уже убито, раздавлено, похищено?» — эта ужасная мысль терзала душу бедной матери, в то время как она неслась впереди Аццо с такой быстротой, что он едва поспевал за ней.

Еще раздавался дикий крик, предсмертное хрипение, ругательства сражавшихся. Цыгане отступали, несмотря на то, что их мужественный, сильный князь впереди всех выдерживал напор пяти неприятелей. Люди его, один за другим, пали, а оставшиеся в живых искали спасения в бегстве. Он один боролся против сторонников Жозэ с отчаянной силой, которая, однако, скоро грозила оставить его, так как неприятели нападали все бодрее и бодрее.

В эту минуту Энрика, едва дыша, раздвинула ветви, еще отделявшие ее от того места, где находился ребенок. Крик восторга сорвался с уст ее: прелестная девочка лежала перед ней невредимая. Она радостно бросилась к ней, чтобы прижать к своей груди, чтобы спасти ее или умереть с ней.

Жозэ увидел обрадованную мать. Аццо между тем заметил своего отца, изнемогавшего, близкого к гибели. Он мог спасти его, подоспев к нему на помощь, — он должен был спасти его! Не замечая того, что враг Энрики оставил своих людей биться с цыганским князем, а сам незаметно ускользал, Аццо поспешил на помощь к отцу, который находился в крайней опасности и, наверное, погиб бы без него. Он хотел кровью отомстить за убитых братьев-цыган. Ему предстояло бороться с последними силами неприятеля, а Энрика и ее ребенок, по его мнению, были в безопасности.

Он бросился между разбойниками и своим ослабевшим отцом, и страшный бой разгорелся под тенью леса, куда сквозь вершины деревьев проникал чуть только занимавшийся день.

Тогда Жозэ во второй раз, еще осторожнее, подкрался к Энрике, прижимавшей своего ребенка к груди. Ее прекрасное лицо, бледное от несказанной тревоги этой ночи, светилось радостью: ее сокровище было найдено невредимым, и уста ее шептали благодарную молитву Пресвятой Деве. Выразительные, полные слез глаза обращены были к небу, а невинный ребенок, не подозревая обо всех случившихся бедах, с улыбкой протягивал к ней свои маленькие ручки.

— Бездомная, проклятая! — шептала она с глубоким волнением. — О, мой Франциско, когда я найду тебя опять, когда, наконец, пробьет час свидания с тобой, после этих ужасных дней, в возможность которых я никогда не могла бы поверить!

Вдруг перед ней явилась в темноте страшная фигура Жозэ. Прежде чем она успела отшатнуться, он выхватил ребенка из ее рук и поспешил в чащу. Энрика, окаменевшая от ужаса, не могла опомниться. Что он хотел сделать с ее ребенком?

Она бросилась вперед с той силой, которую отчаяние придает матери в минуту сильной опасности, и погналась за Жозэ, ловко проскользнувшим между деревьев. Она едва дышала от усталости и страха и обеими руками ухватилась за его полуплащ, развевавшийся от ветра, но застежка лопнула. Тогда, наконец, Жозэ остановился с диким смехом.

— Видишь, голубка моя, теперь ты сама бросаешься в мои объятия! — воскликнул он с одышкой и обнял полумертвую женщину, которая действительно, чтобы вырвать у него ребенка, бросилась к нему на грудь.

— Будь терпелива и покорна теперь, нежная птичка, Жозэ имеет над тобой власть!

Энрика смутилась. Он заманил ее далеко от лагеря, и она была полностью в его власти.

— Сжалься надо мной, отдай мне моего ребенка! Неужели в твоем сердце нет жалости? — застонала она, бросаясь перед Жозэ на колени и простирая к нему руки. Положи конец моим страданиям, убей меня и моего ребенка, только не мучь больше.

— Как ты можешь думать, что я убью тебя, прекрасная Энрика, ведь я люблю тебя и хочу обладать тобой! — сказал Жозэ, с наслаждением смотря на прелестную женщину, стоявшую на коленях перед ним.

— Нет, нет, голубка моя, ты принадлежишь теперь мне и скоро будешь любить меня точно так же, как моего брата, этого ветреного мотылька, который уже и не думает о тебе. Это тебя удивляет? Глупенькая, неужели ты воображала, что дон Франциско в вихре столичных развлечений, переходя от одной красавицы к другой, еще будет помнить о тебе, когда он до пресыщения насладился твоей любовью?

— Молчи, презренный! Ты лжешь! — воскликнула Энрика, гордо выпрямившись. — Твой брат — бог, а ты — порождение ада! Отдай мне моего ребенка!

Раздраженная до последней степени, мать бросилась на сластолюбца, с иронической улыбкой смотревшего на нее. Жалобный крик ребенка глубоко ранил ее сердце и придал ей силу.

При свете зари между ними завязалась неравная борьба. Жозэ оборонялся против отчаянных усилий Энрики, пытавшейся вырвать у него ребенка. Мужественно боролась она с ним, но силы оставили ее. Еще раз попробовала она одолеть врага, но упала с глубоким вздохом, который отозвался бы в душе у каждого, кроме этого зверя.

Жозэ быстро наклонился, с напряжением всех своих сил поднял мать и ребенка и исчез в чаще, по направлению к Мансанаресу.

Вдали между деревьями виднелась в утреннем тумане неподвижная, как привидение, высокая фигура Аи. Ее мраморное, холодное лицо все время было обращено в сторону той страшной сцены, которая только что разыгралась перед ней. Она следила за каждым движением и сохраняла непоколебимое спокойствие. Улыбка удовлетворения дрожала на ее пухлых губах. Ненавистная соперница была окончательно во власти того смелого негодяя, который под покровом ночи заключил с ней сегодня кровавый союз.