Томас Майн Рид - Белый вождь Страница 26

Печальной была эта ночь для Карлоса. Ограбленный, среди враждебно настроенных индейцев, которые могли возвратиться и убить его, он находился в сотнях миль от своего жилища и даже от ближайшего поселения белых. Ему предстояло перейти через обширную пустыню, но стоило ли переходить ее? Нужно ли ему возвращаться домой, чтобы вести жалкую жизнь и стать предметом всеобщих насмешек?

Он ни на что не мог надеяться – ни на возвращение потерянного, ни на помощь. Он был слишком незначителен в обществе, чтобы правительство приняло в нем участие, и если бы даже, допустим, и снарядили экспедицию для его отмщения, то пустыни Льяно Эстакадо послужили бы испанцам непреодолимым препятствием, даже если бы они и захотели добраться сюда. Да и разве Вискарра и Робладо – это те люди, которые серьезно подумают о его защите? Нет, ему не на кого рассчитывать, а следует примириться с этим и переносить несчастье, не надеясь ни на малейшую компенсацию. Карлос решил на рассвете отправиться в лагерь вако и открыто обвинить их в коварстве. Но поможет ли это? Да и найдет он их? Конечно, после удачного грабежа они перекочевали на другое место, куда-нибудь подальше.

В эти печальные раздумья не раз проникала мысль об отмщении. Вако находились в ссоре с различными племенами, особенно пане были их могущественными и непримиримыми врагами.

«Доля моя печальна, – думал Карлос, – но месть так сладка. Если я отыщу племя пане, и, рассказав, в чем дело, предложу им свой карабин, лук и стрелы!.. Я никогда не имел с ними дел; я их не знаю, но я силен, готов мстить и исполнен отчаяния. Они не откажутся от моей помощи! Что же касается моих людей, то они последуют за мной повсюду, хоть на край света. Хотя это и мирные тагносы, однако они храбро дерутся, если их оскорбят и они захотят отомстить».

– Да, я пойду искать пане!

Последние слова были произнесены довольно громко и уверенно. Карлос принадлежал к числу тех людей, которые принимают решение быстро и потом настойчиво стремятся к своей цели. Негодование, вызванное подлостью и коварством, страх быть дурно принятым по возвращении домой, желание наказать предателей и слабая надежда возвратить хоть часть пропавшего – все это укрепляло его в принятом решении. Он готов уже был сообщить его своим спутникам, как его опередил Антонио, в свою очередь, что-то обдумывавший.

– Хозяин! – спросил метис. – Не заметили ли вы одну странную особенность?

– Когда?

– Когда мулы убегали.

– Какую особенность?

– Мне показалось, что половина негодяев были пешие.

– Действительно, припоминаю.

– Я должен вам сказать, хозяин, что не раз видел стада, разгоняемые команчами, но они всегда были на лошадях.

– Что же из этого? Ведь здесь-то мы имеем дело с вако, а не с команчами.

– Правда, но я слышал, что вако так же, как и команчи, – настоящие конники и никогда не ходят пешком в экспедицию, только верхом.

– Совершенно верно, – помолчав, ответил охотник. – Это замечание стоит обсудить.

– А не заметили вы еще какой-нибудь странности, хозяин, которая бы поразила вас?

– Нет, Антонио. Я был так сильно ошеломлен своей потерей, что растерялся и ничего не заметил. Что ты хочешь сказать?

– Не заметили вы слишком резкого свиста в том шуме и криках, произведенных дикарями?

– А ты его слышал?

– Несколько раз и очень ясно.

– Где же были мои уши? И ты уверен, Антонио, в том, что говоришь?

– Вполне уверен, хозяин.

Карлос помолчал несколько секунд, как бы собираясь с мыслями, и потом словно заговорил сам с собой:

– Это возможно… должно быть… Да, клянусь небом, это должно быть…

– Что такое, хозяин?

– Это, должно быть, свист пане!

– Я точно то же думаю. Команчи, киава и вако не свищут, никогда не подают такие сигналы. А этот сигнал усвоен именно пане, наверное, они и есть наши грабители. Это подтверждается еще и тем, что они почти все были пешие.

Мысли охотника сразу же приняли совсем другое направление. Предположение Антонио, очевидно, правомерно. Свист – действительно сигнал, который отличает пане от всех других племен, и хотя они слыли превосходными наездниками, однако рассудили за лучшее не брать с собой лошадей. Индейцы южных племен всегда отправляются верхом, но у пане принято совершать набеги пешими в расчете возвратиться с достаточным количеством лошадей. И их надежды редко не сбываются.

«Во всяком случае, – думал Карлос, – я был не прав, обвиняя вако, наши враги – пане!»

Тут его осенило новое подозрение: разве вако, чтобы убедительнее ввести в заблуждение, не могли усвоить обычного сигнала своих врагов? Что им стоило выйти пешком из лагеря, находившегося на таком близком расстоянии? Да и в этом же направлении они исчезли после того, как мулы в панике сорвались с привязи. Если он и пойдет к ним утром, то они, без сомнения, скажут ему, что это пане бродили по окрестности и похитили его мулов, – и ему ничего не даст это объяснение. Конечно, и мулов он не увидит: их угнали куда-то за холмы, чтобы надежно скрыть.

Рассуждение свое Карлос заключил следующими словами:

– Поверь мне, Антонио, нашими грабителями были вако.

– А я полагаю, что вы ошибаетесь, хозяин.

– Я тоже хотел бы так думать, как ты. Я поверил в нашу дружбу с ними, мои ощущения еще очень свежи, я чувствую к ним симпатию, и мне было бы обидно видеть их врагами. Но боюсь, что я прав.

Но Карлос продолжал рассуждать. Чем более он обдумывал, тем больше слабела его решимость. То обвиняя, то оправдывая вако, он снова припомнил обстоятельства, убеждавшие Антонио в справедливости его предположений. Не подлежало сомнению, что стада бизонов, потревоженных на пастбищах, убегали с севера на юг. Значит, они уходили не от вако, которые охотились в совершенно противоположной стороне. Значит, вероятнее всего присутствие на севере пане?

Карлос во второй раз упрекнул себя за поспешное подозрение своих новых друзей. Страдая от тяжелой неизвестности, он надеялся разрешить ее с первыми лучами солнца. Он тотчас же с зарей отправится в лагерь вако рассеять свои сомнения, или, во всяком случае, откровенно объясниться с ними.

Первые отблески зари стали серебрить степь, когда проницательный взор Антонио остановился на странном предмете, лежавшем у кольев, к которым недавно были привязаны мулы. Возможно, это какой-то кустарник? Нет, это какое-то животное… бизон, мул или большой волк?

Антонио сообщил о своем наблюдении хозяину, и они оба старались разглядеть непонятный предмет. Неверный свет зари не позволял еще как следует рассмотреть, что это, но, опасаясь вторичного нападения индейцев, они не решались пока выйти из укрепленного лагеря.

Наконец любопытство превозмогло. У них уже возникло подозрение, которое им не терпелось проверить.