Деннис Уитли - Шпион по призванию Страница 27

Роджер сразу же узнал «Сэлли Энн», хотя на фоне ночного неба можно было различить лишь силуэты мачт и оснастки, но он часто видел при дневном свете это длинное быстроходное судно.

Дэн Иззард не пытался делать из отплытия тайну, так как «Сэлли Энн» ничем не выделялась среди суденышек рыбачьей флотилии, которые часто покидали Лимингтон во время ночного отлива или рано утром.

Когда Роджер подошел к борту люггера, его окликнул грубый голос, а из-за кучи брезента чья-то рука подняла фонарь. При его свете Роджер увидел Ника Бартлета — парня, пользовавшегося в порту весьма скверной репутацией.

Роджер спросил Дэна, и Ник ворчливо отозвался:

— Так это вы? Дэн сказал, что вы поплывете с нами, хотя только Сатана знает, зачем вы ему понадобились.

После столь негостеприимной встречи Роджер был рад увидеть бородатую физиономию Дэна, поднявшуюся над люком, и услышать его голос:

— Заткнись, Ник Бартлет! Это никого из вас не касается, к тому же молодой джентльмен щедро платит за проезд. Пожалуйте на борт, мастер Роджер, и не обращайте внимания на грубость этого парня.

Перебравшись через низкий фальшборт люггера, Роджер присоединился к стоящему на корме Дэну и следом за ним прошел в каюту. Там сидели еще трое мужчин, которые в ожидании отлива играли в карты грязной засаленной колодой. Двоих Роджер знал в лицо — Фреда Маллинса, крепкого парня с добродушным лицом, который в молодости был завербован во флот, но дезертировал, и Саймона Фрая, седого загорелого рыбака, несколько лет назад лишившегося своей лодки. Третьим был смуглый жилистый парень с хитрой физиономией. Присутствующие называли его Недом. Позднее Роджер узнал, что прежде он состоял в другой шайке контрабандистов из Боскома, но поссорился с ними и присоединился к Дэну.

Покуда Роджер краем глаза наблюдал за игроками, сидя в тусклой зловонной каюте, минуты снова начали тащиться еле-еле. Он живо представил себе отца, наносящего в его комнату последний визит перед сном, дабы проверить, не вернулся ли сын домой через окно. Увидев беспорядок, отец пускается за ним в погоню. Но Роджер быстро успокоил себя мыслью, что, даже обнаружь отец пустую коробку из-под денег и разбросанную одежду, он никак не догадался бы, куда отправился обладатель этих вещей.

Прошло тридцать долгих минут, прежде чем Ник свесил голову над краем люка и сообщил:

— Прилив начинает убывать, капитан.

Бросив карты, все поспешили на палубу; фонарь был установлен на фок-мачте, и Дэн приказал отдать швартовы. Люггер отошел от причала, и двое мужчин принялись длинными веслами отгонять его подальше от берега. Дэн стал к штурвалу и отдал еще один приказ; моряки положили весла на палубу и поставили кливер. Некоторое время он хлопал на ветру, потом надулся, позволив Дэну направить судно в сторону пролива.

Роджер посмотрел на Лимингтон. За болотами виднелись два маленьких маяка, указывающие вход в гавань, а за ними проступали смутные очертания домов, но длинные варницы для выпарки рассола, с помощью которых город веками снабжал солью всю Англию, получая изрядный доход, терялись в темноте, как и крыша его собственного дома, которую он с легкостью разглядел бы между деревьями в дневное время.

Миновало четверть часа плавания по изгибам реки, и судно подошло к ее устью. Бриз стал свежее, Дэн приказал поднять грот. Роджер присоединился к команде; деревянные кольца затарахтели о мачту, и сверху заколыхалось белое полотнище. Оставив берег по правому борту, они двинулись к западной оконечности острова Уайт.

После долгого сна Роджер не чувствовал усталости и сидел рядом с Дэном, напряженно вглядываясь в темноту. Впереди он различал сигнальный маяк на опасных скалах Нидлс, а слева — приветливые огни гавани Ярмута, но справа, на «большой земле», не обнаруживалось ни малейших признаков человеческого присутствия. Тщетно Роджер всматривался в темный горизонт в поисках башни Хайклифа — она была скрыта во мраке. Он мог лишь представить себе место, где должна находиться башня, думая о прекрасной Джорджине и спрашивая себя, вспоминает ли она о нем или уже спит в большой теплой постели, на которой они недавно делили ее сокровища.

Обойдя Нидлс, стараясь держаться подальше, Дэн направил люггер в открытое море. Через полчаса после того, как был взят новый курс, Роджер, оглянувшись в сторону кормы, увидел в темноте позади белую полосу пены.

— Дэн! — возбужденно прошептал он. — Нас преследуют! Посмотрите на корму! Только нос корабля может так пенить воду!

— Спокойно, парень, — с непривычной фамильярностью отозвался Дэн. — В нашем ремесле больше тайн, чем ты думаешь.

К удивлению Роджера, он приказал погасить огни и убрать паруса, после чего люггер лег в дрейф. Пена, казалось, на глазах поднималась вверх, достигнув абсолютно ненормальной высоты, и Роджер внезапно понял, что белые буруны вскипают в основании пирамиды. Приглядевшись, он различил очертания выкрашенного в белый цвет корабля. Вскоре стали видны мачты и паруса. Маленькая двухмачтовая шхуна появилась из мрака, словно корабль-призрак, и, догнав «Сэлли Энн», сбавила скорость.

Со шхуны послышались окрики. Дэн поднял кливер, и после недолгих маневров суда оказались борт к борту. Кормовой подзор шхуны был чуть выше люггера, и, склонившись над ним, члены ее экипажа могли беседовать с Дэном, не повышая голоса.

Произошел краткий обмен вопросами и ответами, и Дэн сказал Роджеру:

— Беги за своей сумкой, парень. Мы переходим на борт шхуны.

Роджер колебался. Он уже заплатил Дэну пять фунтов и подозревал, что контрабандист, с самого начала не желавший брать его с собой, придумал какой-то трюк, чтобы избавиться от него, оставив у себя деньги. Роджер узнал в подошедшем судне шхуну «Альбатрос» из Ярмута и опасался, что его отправят назад.

— В чем дело, Дэн? — спросил он, стараясь не выдать страха. — Почему я должен переходить на шхуну?

— Не задавай вопросов, — сердито оборвал его Дэн. — Делай что тебе приказано, и поживей.

Будучи не в том положении, чтобы спорить, Роджер отвернулся. Если они вознамерились отослать его домой, он ничего не мог с этим поделать, как не мог и забрать у Дэна свои деньги. Это была первая сделка Роджера с людьми, стоящими вне закона, и теперь он понял, насколько неопытен и какой опасности подвергается в мире, где бедность делает людей бессовестными.

Мысль, что у него еще осталось около четырнадцати фунтов наличными, принесла ему некоторое утешение. Этих денег было достаточно, чтобы добраться до Лондона и прожить там неделю или две. Но внезапно он похолодел: а что если контрабандисты ограбят его дочиста, прежде чем высадить на берег?