Константин Гурьев - Архив Шамбала Страница 27

Людьми надо управлять, сами по себе они мало что значат. Это — аксиома.

Он снова и снова вспоминал те времена, когда все войска Советской России подчинялись лично ему — создателю Рабочее-крестьянской Красной Армии товарищу Троцкому! Ах, ну почему он тогда спорил с Тухачевским! Пусть бы этот выскочка осуществлял свою мечту и создавал «социалистические военные поселения». Так бы и возникла новая модель власти, причем, всеобъемлющей, всепроникающей, а не этой «кремлевской», которая и близко к себе никого не подпускает. Попробовали бы тогда противостоять Красной Армии товарища Троцкого!

Ну, ничего, ничего. Ничего еще не кончено, ни одна «дискуссия» не завершена, и борьба продолжается! И сейчас надо использовать все средства, буквально все имеющиеся! Не сметь брезговать ничем!

Сегодня должен прибыть Блюмкин. Передали, будто бы обещал наверняка. Вот ведь, тоже старается спрятаться в суете мелочей. А кем бы сейчас был Яков Блюмкин, если бы не его, Троцкого, помощь и защита? Никем бы уже не был, и давно: еще со времен кутерьмы с убийством посла Мирбаха.

Ох и злился тогда Ленин, ох и испугался, ох и разыскивали «врага пролетарской революции и всех трудящихся Я. Блюмкина»! И никто не подозревал, что негласно помогал ему именно наркомвоенмор товарищ Троцкий. Только сам Яков об этом знал и благодарил потом искренне и горячо. Иногда даже как-то истерично. Правда, и помогал потом всегда так же самоотверженно.

Впрочем, тогда мало кто осмелился бы отказать в помощи товарищу Троцкому. А вот сейчас все «помощники» спрятались по углам и носа не высовывают.

Ну, ничего, все еще вернется на круги своя, и он снова окажется на самом верху! Именно для этого ему нужен Блюмкин: Яша выполнил свое обещание и нашел те самые рукописи, которые содержат вековые тайны управления людьми. Может статься, что, и не произнеся ту речь на похоронах Ленина, он, Троцкий, все равно встанет во главе великого движения?!..

Что же Яша не идет-то?

А Яков Блюмкин шел. Он шел по каменистой островной земле к домику, где поселился Троцкий. Шел и боялся.

Боялся Яков Блюмкин не встречи со своим недавним кумиром и покровителем. Он знал, о чем тот будет спрашивать, знал, что надо отвечать, знал, что разговор будет серьезным, но не пугающим. Более того, сейчас Троцкий даже и приказывать не станет. Наоборот, все свои пожелания изложит в форме витиевато-осторожных вопросов, и такие же витиеватые отказы примет как аргументы в дискуссии.

Нет у Льва Давидовича той власти, которая имелась еще лет семь назад, значит, и командовать он не сможет. А власть и надо было использовать, когда обладал ею, а не сейчас, когда на птичьих правах ютится тут, в крохотной лужице, носящей гордое название Мраморного моря. Надо же, Принцевы острова! Придумали названьице!

Конечно, сторонники опального героя, настойчиво просили «навестить» его: «Льву Давидовичу будет приятно увидеть вас. После вероломства со стороны своих бывших учеников и товарищей, он находится в депрессии». Они уверяли вголос, что Троцкого с нетерпением ждут в самых разных столицах, но ему-то, Блюмкину, все ясно: сил у того уже не осталось. Предали его или не предали — уже неважно. Он и сам никого не жалел в свое время, что же теперь рассуждать о человеческой-то неблагодарности!

Но Якова пугало нечто такое, чего у Троцкого, по крайней мере, пока, оставалось в избытке: память и способность вести интригу! За долгие годы существования Коммунистического Интернационала без ленинского контроля удалось создать разветвленную сеть людей, которые являлись ставленниками Троцкого и его личными сподвижниками, а точнее говоря, информаторами. И работали они только на него, веря, правда, что — на торжество мировой революции.

Теперь Блюмкин отчетливо знал, как можно использовать этих людей, включая и самого Троцкого. То есть, конечно, Лев Давидович ни о чем не должен догадаться. Ни в коем случае. Иначе — страшно подумать. А вот подтолкнуть его к мысли, что применить новые знания сможет только он, Яков Блюмкин, было бы разумно и полезно.

Смешно вспомнить, как четыре года назад, получив задание Троцкого отыскать их, Блюмкин немного растерялся: неужели Кумир верит в эти бабушкины сказки? Ну, какие рукописи могут заставить человека совершить что-нибудь выдающееся, если в груди у того не клокочет яростное сердце, рвущееся в бой!

Но возражать Кумиру и даже спрашивать его не стал. Получил приказ — выполняй без разговоров!

Первый сюрприз, иначе не скажешь, поджидал его уже в Ленинграде: тощий и сутулый профессор Варченко, глядя своими немигающими глазами куда-то мимо левого уха собеседника, изрек:

— Даже евреи не удивлялись, когда Иисус у них на глазах, открыто управлял человеческим разумом. А евреи, доложу я вам — носители одной их древнейших цивилизаций, то есть повидали многое и передают свои знания из поколения в поколение лучше, чем мы, индоевропейцы. Понимаете, голубчик?

«Голубчик» Блюмкин не понимал и удивлялся. Однако как человек искушенный удивление свое трансформировал в недоверие и профессора разговорил, как на допросе. Вместе они провели несколько часов. Уже наступила темнота, комната освещалась только уличными фонарями, а профессор все говорил и говорил, подхлестываемый время от времени едкими и недоверчивыми вопросами своего необычного гостя.

Конечно — необычного! Ну, кому сейчас придет в голову интересоваться Тибетом и сокровенными знаниями о стране Шамбале! Тем более, в Ленинграде, который многие еще помнили как столицу Российской империи, как город, основанный Петром Первым. Тут еще живы те, кто помнит, как столица лежала у ног ловкого мистификатора, «Доктора Бадмаева», утверждавшего, будто он владеет всей мудростью веков, собираемой тибетскими монахами. Ведь всем, имеющим хотя бы немного здравого смысла, ясно, что пациентов своих этот шарлатан просто-напросто накачивал наркотиками!

Эта тема повернула беседу в иное русло и придала ей новую энергию. Да такую, что очнулись оба только ближе к полуночи.

— Ох, простите, голубчик! — сокрушенно забормотал профессор. — Куда же вы на ночь глядя? Да и мне далеко добираться. Давайте-ка вот как поступим: вы меня проводите, а я вам ночлег устрою, а? Не на вокзале же вам спать, право слово.

Однако гость удивил профессора гораздо сильнее:

— Спасибо, профессор за гостеприимство и такое предложение, но у меня есть лучшее. Мы сейчас с вами поедем, а не пойдем.

Увидев автомобиль, стоящий на улице, профессор несколько ошалел: неужели автомобиль стоял тут все это время? Положительный ответ Блюмкина моментально перевел его в глазах профессора Варченко в разряд невероятно больших людей.