Валерий Ковалёв - Волчья стая Страница 27

Когда приемка топлива была закончена, Лемке простился со своим коллегой и отшвартовавшись друг от друга, корабли разошлись в разные стороны. Один — курсом в Европу, второй — в Южную Атлантику.

Теперь, имея на борту восстановившую силы команду, а также необходимые запасы топлива, пресной воды и продуктов, капитан-лейтенант был не прочь встретиться с противником. Благо его счет в этом походе был невелик — всего один утопленный пароход и самоходная баржа, а на борту имелся еще достаточный запас торпед.

Удача сопутствовала Лемке и через трое суток, в Бискайском заливе, гидроакустик лодки услышал неясные шумы винтов движущихся параллельным курсом судов.

Объявив боевую тревогу, капитан-лейтенант приказал идти на сближение с ними, и когда цели были классифицированы, поднял перископ. В пяти кабельтовых справа по курсу двигалось достаточно крупное судно в сопровождении эсминца. На его надстройке отчетливо различались красные кресты[47], а на корме реял флаг метрополии.

— Приготовить носовые торпедные аппараты к выстрелу! — приказал Лемке, покрепче уцепившись за рукояти перископа. Когда силуэт судна заполнил собою визир, последовала команда — «пли!», и субмарина легко вздрогнула от вышедших из труб аппаратов торпед.

На десятой секунде в центральной части судна прогремели два гулких взрыва, в воздух взметнулись громадные фонтаны воды и, кренясь на левый борт, оно стало быстро погружаться в океан.

— Лево тридцать, полный вперед! — скомандовал, опуская перископ Лемке, и лодка отвернула в сторону. Через несколько минут на том месте, где она находилась, ухнула серия сброшенных эсминцем глубинных бомб. Корабль ощутимо тряхнуло, и на головы подводников посыпалась пробковая крошка и стекло лопнувших плафонов.

— Стоп машина, погружаемся на глубину пятьдесят метров! Тишина в отсеках! — приказал командир, и на лодке наступила гробовая тишина..

Через несколько минут издалека донеслись еще несколько глухих взрывов, и все смолкло.

— Акустик, не слышу доклада, — бросил Лемке в находящуюся рядом тесную рубку.

— Контакт с целью потерян, господин капитан, — радостно ухмыляясь, высунулся оттуда бритоголовый фельдфебель в наушниках.

— Макс, — обернулся Лемке к помощнику, — сделайте запись в журнале о потоплении грузового транспорта. О том, что это было госпитальное судно, он умолчал.

Через пару часов, когда лодка удалилась на безопасное расстояние от места атаки, всей команде был выдан шнапс, а для офицеров в кают-компании накрыт стол.

— Я предлагаю всем выпить за нашего бесстрашного капитана! — с пафосом произнес Росс, и присутствующие дружно поддержали его.

— Интересно, что перевозил утопленный транспорт, и каков его тоннаж? — поинтересовался Торриани, когда все осушили стаканы, и с любопытством взглянул на Лемке.

— Судя по контейнерам, которые я заметил на палубе, — он доставлял какой-то военный груз, — небрежно ответил тот. — Водоизмещение же транспорта, на мой взгляд, было не менее десяти тысяч тонн.

— Да, блестящая работа, нам есть чем порадовать «папу Карла» при встрече! — воскликнул Вернер, накладывая себе в тарелку порошкового омлета.

— Гросс-адмирал будет встречать нашу лодку? — удивленно вскинул брови итальянец.

— Да, — утвердительно кивнул головой Лемке. — У старика это вроде традиции. Он лично встречает возвращающиеся из похода субмарины.

На следующий день в океане разыгрался жестокий шторм, который длился несколько дней. Все это время лодка шла под электромоторами, изредка всплывая на поверхность для подзарядки аккумуляторов. В отсеках прочно поселилась сырость и ввиду сильнойкачки, исключающей возможность приготовления горячей пищи, экипаж питался консервами и заплесневелыми галетами.

Жестоко страдающий от морской болезни Росс облевал всю каюту и, валяясь на влажном от конденсата пробковом матраце, проклинал смертельно надоевший ему стальной гроб, а заодно и начальство, отправившее полковника в эту командировку. Но все когда-нибудь заканчивается.

На подходе к Ла-Маншу шторм стих и на смену ему пришла мертвая зыбь с дождем и плотным туманом. Это исключало обнаружение лодки с воздуха, и Лемке дал команду на всплытие. Усилив верхнюю вахту дополнительными наблюдателями, он решил следовать дальше в надводном положении и через двое суток без особых помех, лодка приблизилась к самой узкой и опасной точке пролива — Па-де Кале. Здесь она вновь погрузилась и, следуя на тридцатиметровой глубине, беспрепятственно вошла в Северное море.

По этому поводу был организован праздничный обед и большая приборка: гросс-адмирал любил, что бы его корабли возвращались из походов в надлежащем виде.

На подходе к Кельну на базу была дана радиограмма, и наверх выслана швартовая команда, выстроенная на надстройке.

Подойдя к брандвахте, лодка обменялась со стоящим там сторожевым кораблем флажковым семафором, миновала разведенные катерами боновые заграждения и, войдя в гавань, направилась к отведенному для нее пирсу. Там, блистая золотом нашивок и позументов, уже стояла небольшая группа встречающих, во главе с гросс-адмиралом, и сиял медью труб военный оркестр.

Как только лодка коснулась пирса и с нее подали швартовы, над заливом грянул гимн, взбудораживший сидевших на волнах чаек. А еще через минуту, облаченный в парадную форму Лемке, докладывал Деницу о результатах похода.

— Что ж, неплохо, Рудольф, — выслушав его, сказал адмирал и доброжелательно потрепал капитан-лейтенанта по плечу. Вы и ваша команда заслуживают наград, о чем я позабочусь. Рад видеть вас, полковник. Как добрались? — пожал он руку стоящему чуть позади Лемке Россу.

— Все хорошо, господин адмирал, — с готовностью ответил тот.

После этого, поздравив выстроенную на пирсе команду лодки с благополучным возвращением, Дениц захватив с собой Лемке и Росса, отправился на автомобиле в штаб соединения. Там, в просторном кабинете с зашторенными окнами и портретом фюрера на стене, он подробно расспросил Лемке о походе и, задав ряд профессиональных вопросов, отпустил его.

После этого, оставшись наедине с Россом, гросс-адмирал придвинул тому коробку сигар и попросил доложить о результатах командировки.

— Но только в части, касающейся кригсмарине, — заявил он. — Остальное доложите в Берлине Канарису. Мне ни к чему секреты абвера.

— Слушаюсь, — наклонил голову Росс и приступил к докладу. Он был обстоятельным и длился около часа.

— Итак, я поздравляю вас, с новым оружием кригсмарине, господин гросс-адмирал, сказал в завершение Росс. — Уверен, фюрер оценит его по достоинству.