Жаклин Монсиньи - Кровавая Роза Страница 28

– Это не мой ребенок! Это не Луиджи! Ваша комедия вполне достойна вашего негодяя-хозяина! И вы еще хотели заслужить мою признательность! Кто этот ребенок?

– Клянусь вам, княгиня, это ваш малыш. Князь Луиджи Фарнелло. Откуда вы знаете, что это не он? Вы не видели его целых полгода. В этом возрасте… – оправдывался дон Рамон.

– Увы, это не наш маленький Луиджи. У него нет отметины! – запричитала Плюш. Она взяла ребенка из рук Зефирины, Чтобы распеленать его и как следует рассмотреть.

Под шелковой шалью скорчился тощий младенец, одетый в неимоверно грязную распашонку.

– Этому ребенку нет и двух месяцев! – заявила Эмилия, прекрасно разбиравшаяся в детях.

– Ах, бедная крошка! – вздохнул Ла Дусер.

– Заберите этого ребенка, сеньор, и верните его матери. Мне стыдно за вас! – возмущенно сказала Зефирина.

И повернулась спиной к дону Рамону. Взволнованная, она стала быстро подниматься по лестнице к себе в комнату, но дворянин остановил ее.

– Сударыня, я привез вам вашего ребенка, вы должны оставить его у себя!

Зефирина обернулась: глаза ее метали молнии.

– Чтобы скормить его свиньям? Или выбросить вместе с помоями? Вы совершили глупость, купили несчастное создание у каких-нибудь нищих бродяг…

– Вы не правы, сударыня! – возмущенно запротестовал дон Рамон.

– Тогда, значит, вы позволили себя одурачить! – выкрикнула Зефирина.

Под ее пронзительным взором дон Рамон потупился.

– Но я…

– Говорите, сеньор.

– Сначала вы, сударыня: что это за знак, о котором вы говорите?

Зефирина не раздумывала.

– Идемте, мессир.

В комнате оруженосец Пикколо развлекал Коризанду, давая ей играть с эфесом его шпаги.

– Вот, сеньор, сестра-близнец Луиджи, а вот цветок, которым отмечены мой дети…

– Как у… – внезапно запнулся дон Рамон.

– Как у его величества Карла V! Да, в ту ночь я видела его, – сказала Зефирина. – Эта Кровавая Роза – бесспорное доказательство того, что наши семейства когда-то состояли в родстве.

– Возможно, через Бургундский дом! – робко предположил дон Рамон.

Он перестал понимать, что смущает его больше: это открытие или присутствие рядом с ним Зефирины. Перегнувшись через ее плечо, чтобы рассмотреть Коризанду, дон Рамон увидел восхитительную грудь молодой женщины, приподнятую лифом платья. Суровый испанец тут же представил себе ее обнаженное тело, ноги, живот и соблазнительнейший золотистый треугольник, настоящее золотое руно.

– Я думаю, что наше родство более древнее и уходит в глубь веков! – ответила Зефирина, возвращая Коризанду Пикколо.

Она не была расположена рассказывать о своем предке, императоре Саладине.

Дон Рамон встрепенулся, лицо его цвета слоновой кости порозовело. Зефирина была истинной женщиной и сразу же поняла причину его смущения. Она была слишком умна, чтобы не понимать, какую выгоду можно из этого извлечь. «Этот человек – доверенное лицо «Карла-кровопийцы», он знает многое, и мне тоже надо знать все, что известно ему. С волками жить – по-волчьи выть».

– Добрый мой Пикколо, малышка голодна, отнеси ее к Плюш.

Как только дверь за оруженосцем закрылась, Зефирина поднесла руку ко лбу.

– Поддержите меня, мессир, мне дурно. Случившееся слишком разволновало меня.

И она оперлась на руку дона Рамона.

– К вашим услугам, сударыня…

Идальго почтительно взял Зефирину под руку. Он хотел усадить ее в кресло, но это не входило в планы молодой женщины. Она намеревалась играть ва-банк.

– Я всего лишь одинокая, слабая женщина, рядом со мной нет мужской руки, дабы поддержать меня в трудную минуту! Император насмехается надо мной, мессир, а вы… Ах! И вы тоже, дон Рамон, и от этого мне особенно горько. Я бы никогда не поверила, что такой дворянин как вы…

Зефирина уткнулась лицом в плечо идальго. Если слова ее и не были правдивы, то слезы, хлынувшие из глаз, были совершенно искренними.

– Ах, сударыня, вы разрываете мне сердце! – воскликнул дон Рамон.

Он обнял Зефирину за талию, схватил ее руки и принялся жарко целовать их. Всегда столь хладнокровный испанец сейчас пылал, словно раскаленный уголь.

– Клянусь честью, сеньора, вы последний человек, которому я хотел бы причинить зло! Ах, сеньора!..

С удивлением Зефирина почувствовала, как под плотной тканью штанов вздымается горячая мужская плоть. Она успела познать любовь только в объятиях Фульвио. Уже много месяцев Зефирина пребывала в тоске по мужу и успела забыть, что она женщина, способная вызывать желание у мужчин.

Суровый дон Рамон был последним мужчиной, которого ей хотелось бы соблазнить. Однако, ведя свою игру для того, чтобы заставить его говорить, она не могла не признаться, что также ощутила некоторое волнение. Инстинкт опытного охотника не обманул дворянина.

– Ах, сударыня, как вы могли такое подумать! – повторял он, раздвигая коленом бедра Зефирины. – С тех пор, как я увидел вас в окошке носилок, я думаю только о вас, вы явились ко мне словно Мадонна. Клянусь душой, я желаю вам только добра… Клянусь, что той ночью я сделал все для вашего му…

Дон Рамон резко остановился. Неужели он сошел с ума? Он чуть было не выдал государственную тайну. Он слишком увлекся. Зефирина сделала вид, что ничего не поняла. Чтобы скрыть засверкавшие в глазах радостные искорки, она опустила веки.

«Фульвио жив… Дон Рамон собирался сказать: «Для вашего му…жа…»

– Я знаю, – вздохнула Зефирина. – Я догадалась, что вы сделали все возможное, чтобы защитить мое дело перед королем. Простите мою вспыльчивость, я так одинока…

Увидев столь близко перед собой лицо Зефирины, дон Рамон не устоял. Он наклонился и впился поцелуем в ее губы. Она думала, что ей будет очень неприятно, но, не отдавая себе отчета в том, что происходит, неожиданно стала отвечать на его поцелуи.

«Я делаю это для Фульвио», – думала она.

Разум покинул ее, она стонала от наслаждения, принимая поцелуи искушенного в любви испанского дворянина. Она чувствовала, как его руки лихорадочно шарят у нее под юбками, в то время как губы целуют вырвавшуюся из корсажа грудь. Он стал торопливо подталкивать ее к кровати. Зефирина поняла, что если сейчас он получит все, то она больше не сумеет заставить, его говорить.

– Остановитесь, мессир, как вам не стыдно, вы воспользовались моей слабостью, моим волнением, которое сами же и вызвали, – прерывистым голосом произнесла молодая женщина.

Задыхаясь, она оттолкнула его. Дон Рамон хотел было возобновить свои попытки, но ей удалось удержать его на расстоянии.

– Постойте, мессир! Вы видите, в каком я состояний, мои люди ждут меня, и…

– Обещайте, что вы согласитесь поужинать со мной сегодня вечером! – воскликнул дон Рамон.