Вера Космолинская - Драконье царство Страница 29

— Знаю, король Клайдский. Кстати, а где тут Стрэтклайд? — полюбопытствовал я, вспомнив более известное королевство с похожим названием.

— Кто? — удивился Мельвас. — Что это такое?

— Так, Бальдульф что-то ляпнул, — солгал я.

— Вот скотина, — прошипел Мельвас. — Лишь бы все по-своему назвать. Нечего им тут шляться…

Хотя Мельвас продолжал бурчать в негодовании, мне удалось почти без сопротивления с его стороны водрузить его на лошадь одного из его людей и отправить всю их компанию в лагерь. Сам же какое-то время еще провел на поле, изучая исход битвы. Тот, кто думает, что это приятное занятие, жестоко ошибается. Более половины войск Бальдульфа остались тут, на месте, и кто еще не был мертв, мог надеяться лишь на быструю смерть от рук бриттов, собиравших своих раненых и павших, или на то, что их пощадят в обмен на клятву присоединиться к нам или впредь никогда не поднимать против нас оружие. По крайней мере, приказ такой был. Что-то большее для них я был сделать не в силах.

Наконец и я отправился в лагерь, пересчитал ближайших друзей и соратников, проверил как их лечат, — оказалось, совсем неплохо на их лад, так что я не стал сильно вмешиваться, — поздравил Кея и Марцеллина с тем, что они живы, хотя мы не виделись почти целый час, и дал бедняге Таранису передохнуть, пока мы обсуждали наши дальнейшие планы. Бальдульф, Беовульф и некоторые другие предводители саксов были живы и здоровы, часть их войска также, и прочие разрозненные враждебные силы блуждали по окружающей территории вдоль и поперек. На какое-то время мы еще останемся тут, а затем, разделившись, исследуем местность от стены Адриана до вала Антонина, и совершим, пожалуй, небольшой рейд в Каледонию. А там можно будет понемногу и возвращаться, подчищая что-то на обратном пути. Кто знает, может, на этот год на этом можно будет и остановиться.

VIII. Мирный уголок

Оставив земли Мельваса Клайдского, мы наведались теперь домой к Кею, в славный Регед. Что и говорить, контраст был разительный.

— Скажи мне, Кей, — поинтересовался я, когда мы ехали по процветающей земле, среди пышных полей и лугов, по которым повсюду бродил безмятежный скот. — Здесь и впрямь тоже идет война?

— Конечно, — сказал Кей. — Но могло быть и хуже, если бы отряды моего отца не совершали здесь постоянных разъездов, защищая жителей от возможных нападений. За всем, конечно, не уследишь, но хоть так. Лучше, чем ничего.

— Заметно лучше…

— И все же, если все вокруг падет, вряд ли и этот край уцелеет. Пока есть более доступная добыча, волки рыщут стороной, а когда другой добычи не останется, бросятся уже на эту, и не отступят.

— Кей, мне не нравится, что ты говоришь. Позиция добычи глубоко коробит мое сердце.

— Я всего лишь представляю положение дел, как оно есть, или как может быть.

— Я прекрасно тебя понимаю. И именно поэтому это нравится мне еще меньше. Я даже не стану тебя спрашивать, веришь ли ты на самом деле в то, что мы победим, отбросим врагов за границы острова или приостановим их набеги…

— Которые с каждым годом становятся все мощнее, будто чем больше их прибывает сюда, тем больше становится на других берегах.

— Да, спрашивать бесполезно, вижу, что не веришь.

— Рано или поздно, — сказал Кей. — Рано или поздно… Им есть откуда прибывать. А нам отступать некуда.

— Вот ведь странное дело, почему я слышу это от тебя после того, как мы уже одерживали победы, а не до того?

Кей рассмеялся.

— Потому что именно теперь появилась надежда. Безумная и рождающая тревогу и страх потери. В отчаянии ведь тревоги нет, ты просто радуешься каждому дню, отвоеванному у наступающей тьмы. А когда появляется надежда, этого уже мало, приходится думать о большем. А думая о большем, видишь как призрачно то, на что надеешься.

— О, я помню графиню Галавскую, она была очень склонна ко всякого рода философским рассуждениям. Оказывается, это и тебе передалось.

— Ха! Ты лучше моего отца вспомни!

Тут уже мы оба рассмеялись. Действительно, семейка записных пессимистов. Видно, оттого и легкомыслия недостает и, как следствие, недостает и разрухи на опекаемой территории.

В Регед мы зашли небольшим корпусом, чтобы не обременять малое королевство своим присутствием без особенной на то нужды. С другой стороны, непременно следовало совершить этот визит вежливости и поприветствовать союзника, достойного всяческого уважения, без преувеличения — столп нашей объединенной Британии.

Сперва мы прямиком направились к твердыне короля Уриенса, благообразного тихого старичка, за которого всеми важными делами заправлял граф Эктор, приходившийся ему достаточно дальним родственником, но сильнейшим из оставшихся в живых. Собственные дети и внуки короля Уриенса погибли в войнах, хотя, говорят, у него было восемь сыновей и две дочери. Но никого их них не обошел стороной злой рок, даже дочери его были однажды убиты, вместе с детьми, которых они защищали. Одна за другой, эти потери надломили регедского короля. И единственной его опорой остался Эктор. Опорой и спасением, которое самому королю Уриенсу было уже не очень-то нужно, и тем не менее, оно еще было нужно Регеду и неистребимому чувству справедливости графа Эктора, который отказался в свое время от короны до тех пор, пока жив старый король.

Нас встретили радостно, но без лишней пышности. По-дружески и по-деловому. Сама королевская крепость была аккуратным римским фортом, не разрушенным за то время, какое эта территория оставалась за границами римских владений. На подходе нас встретил большой отряд с самим страшно довольным нашим появлением графом Эктором во главе. Не сомневаюсь, если бы случайно подходящее войско оказалось не нашим, Эктор устроил бы ему не менее достойную встречу, но совсем в другом смысле. И уж наверняка он не был бы так рад.

— Как необычно, — сказал он пряча улыбку, — в последнее время наряду с дурными новостями мы постоянно слышим хорошие. Как же это понимать? — И прежде чем обнять сына, он обнял меня. Кей не обиделся, он тоже был горд и доволен. И сразу еще и похвастался отцу, что чуть не потерял руку. Я заметил, что «чуть» не считается, как бы героически это ни выглядело. Эктора тоже очень даже устраивало это «чуть».

С сочувствием он выслушал и рассказ о своем давнем недруге Мельвасе, оставшемся сейчас за границами Регеда с частью войск и пользующемся случаем и прийти немного в себя и навести некоторый порядок на своей собственной земле. Вряд ли до нашей новой встречи он, предоставленный сам себе, выкинет что-нибудь в корне неправильное. По идее, не должен успеть. А заодно и поглядим, как он все-таки будет себя вести…