Владимир Поселягин - Дитё. Боярин [СИ] Страница 29

Добавив еще раз по голове тюремщика, на секунду замер, прислушиваясь. Тут был больше нужен слух, а не зрение. Едва слышно кто-то стонал, и слышался шум нескольких голосов, тоже тихо. На грани, но я их расслышал. Подхватив ключи с пояса бессознательного тюремщика, рванул на зачистку территории.

Только после того как я осмотрел первый этаж, наконец подошел к лестнице, и не помедлив ни секунды рванул вниз, перескакивая со ступеньки на ступеньку, не боясь поломать ноги. Откуда-то снизу, шел рванный отсвет, видимо от открытого огня. Так же стоны и разговоры стали отчетливее слышны.

Внизу был такой же коридор, отсвет шел из-за полуоткрытой двери, да еще факел трепыхался в конце коридора, освещая там пятно из стен, пола и потолка.

Подскочив к незапертой двери, я осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. Это была пыточная.

На некоем сооружении, вроде рисунка, что я видел в книге "Орудия пыток Инквизиции и садо-мазо на дому", находилось тело мужчины. Могу ошибиться, но это кажется была "дыба". Мрак.

Лежанка, а на ней веревками за руки и за ноги закреплен Силантий. Подойдя ближе, я вздрогнул, когда глаза со срезанными веками повернулись ко мне.

- Добей, - тихо попросил он меня.

- Прости, - так же тихо пробормотал я.

Вздохнув, я вытряхнул стилет из рукава и одним движением вогнал его в сердце жертвы ката.

Спасти его было не возможно. Окровавленная дубинка, что лежала на соседней дыбе, ясно показывала, что это ей тщательно раздробили кости рук и ног. С тем уровнем медицины, что существовал в данное время не то что вылечить, выжить было не возможно. Вместо отрубленных пальцев у него были прижжённые раскаленным металлом культяпки.

"Вот торговец урод, если бы не задержал меня, я бы спас Савелия. Успел бы. Хотя когда он мне сказал, уже списал его, понял что было поздно!"

Выдернув стилет, протер его тряпками, что валялись на табурете, по виду это была рубаха Силантия, и вышел из пыточной. Нужно осмотреть остальные комнаты, найти грека и сваливать отсюда. Но перед тем как покинуть город, навестить начальника охраны, компенсировать потери. Он говорят жадный, над златом чахнет. Вот и пограбим награбленное.

Пробежавшись по коридору, тут оказались камеры, причем подземный этаж был гораздо больше верхнего. Причем не просто пробежался, но и добив еще двух тюремщиков, один спал в небольшой коморке, другой как раз прогуливался по коридору, благо я успел раньше его засечь и метнуть нож.

Дальше я стал откидывать в сторону затычки, открывая смотровые щели и заглядывать в камеры. Свет в них был, в каждой камере окошко с решеткой, так что темень проблемой не стала.

Грека я нашел в семнадцатой по счету камере, его ногами загоняла в угол тройка местных уголовников, еще десяток с интересом за этим наблюдали. Довольно профессионально укорачиваясь, он крутился на грязной соломе, ловко прикрываясь руками и локтями. Опытный, это сразу видно. Осмотрев свой новенький и чистый камзол, я скривился, но замер от пришедший идее. После чего побежал наверх.

Быстро накинув обратно балахон, мысленно хмыкнув. Работаю как патологоанатом, с защитной одеждой. Так же я позаимствовал у одного из убитых тюремщиков кинжал что получше и побежал обратно.

Путаясь в ключах я, наконец, нашел тот, что подошел и распахнул створку. Узники, услышав минутный скрежет разных ключей в замочной скважине, отошли в угол рядом с окном, где солома не лежала тонким слоем, а была сбита в довольно компактную кучу. Там находилось пять местных блатных.

Игорь сразу узнал меня, несмотря на всю маскировку, поэтому с пола метнулся ко мне под защиту. Прихрамывая и держась за бок, но довольно шустро подбежал. Узники делились на две категории, блатные и доходяги раздетые до исподнего. В основном все местные, рабов не было.

Поигрывая кинжалом, я спросил у Игоря:

- Отомстить хочешь?

Глядя как на его побитом лице расплывается улыбка, показывая два свежевыбитых зуба, я кинул ему трофейный кинжал. После чего оперевшись плечом о косяк, стал с интересом следить за дальнейшим действом.

Кстати, когда я заговорил, разговоры и крики в соседних камерах стихли и наступила полная тишина, похоже, все узники прислушивались к происходящему. Смерть своих тюремщиков так никто и не услышал.

Поигрывая кинжалом, Игорь направился к блатным. Те особо не испугались, но напряглись. Тот, в котором я определил старшего упруго вскочил на ноги и вытащил из складом грязного халата узкий нож, не стилет - но похоже. Кучер напрягся, поэтому мне пришлось вмешаться, метнув один из метательных ножей. Блатной со стоном схватился за плечо и стал оседать, выронив нож. На попытку подручного подхватить упавший клинок снова пришлось вмешаться мне, метнув второй нож. Теперь второй стонал, держась за руку. Дальше уже смелее заработал Игорь. Он долго бил главаря кинжалом в грудь, пока тот, наконец, не застрял в кости, потом подхватил нож блатного и стал работать по остальным, становясь похожим на маньяка. Если кто-то пытался кричать или мешать, то я моментально затыкал его, метнув нож в горло. У меня их было десять, осталось три.

После того как Игорь закончил, тяжело отдуваясь, подошел к нему и стараясь не запачкаться в крови от шести трупов, остальных он не тронул, и велел собирая ножи:

- Уходим.

"Черт!" - мысленно ругнулся я. Как не старался не запачкаться, все равно уделал балахон. Теперь со стороны я походил на маньяка. Хотя я и так маньяк.

Узники, было, зашевелились, видя открытый проем, но бежать не решились. Выведя Игоря из камеры, я закрыл ее и повел наверх.

Оставив кучера отмываться в одной из комнат, там было ведро и кувшин с водой. Я подхватил бессознательного тюремщика под мышки и потащил в ту комнату, где было посветлее. Судя по обстановке и крепкой мебели это была допросная.

Быстро выглянув наружу, я осмотрелся. Пока все было тихо, хотя одна пара стражников прошла по двору, но направилась не к тюрьме, а взошли в то здание, в главное, с черного входа.

Вернувшись в допросную, я быстро привел тюремщика в чувство, раздробив ему кисть руки торцом крепкой лавки. Дальше уже шел допрос, если он собирался кричать затыкал рот приготовленной тряпкой. А кричать он пытался часто. Особенно когда я размолотил ему вторую ступню. Теперь это был калека, но главное он был информированный калека. Насчет того что в тюрьме есть бунтовщики из рабов я не забыл вот это и старался вызнать.

К сожалению, большую часть из них принародно четвертовали, но остались самые отъявленные, и собирались казнить на общей площади, когда в старую столицу прибудет хан. Праздник у людей будет, хлеб и зрелище. Уже и подготавливаться начали.