Наталия Мельникова - Под знаком Змееносца Страница 3

Но тогда психологи были не в моде, и мне ничего не оставалось делать, как с интересом слушать истории, предостережения и советы моего прекрасного Жана. Кое-что из того, что он рассказывал, позабылось под грузом взрослой рутины. Кое-что стало важной составляющей моего мировоззрения.

Как обычно я сидела за письменным столом у окна своей комнаты и с отсутствующим видом ковыряла ногтем облупившуюся краску на пыльном подоконнике.

– Что грустишь? – голос Жана звучал, как всегда, ровно и слегка вкрадчиво.

– Да… как то так… навалилось все. Выпускные экзамены, поступать куда-то надо.

– А ты сама то куда хочешь?

– Да мне все равно как то, главное чтобы царицы наук – математики, не было. Жан, скажи, зачем вообще это все? – задала я давно тревоживший меня вопрос.

– Что все?

– Ну все… курсы английского, высшее образование, в дальнейшем семья, дети, работа. В чем смысл? Занять себя чем-то в ожидании завершения?

– Ты не оригинальна, это называется поиском смысла жизни, – улыбнулся мой друг, – хотя на самом деле все просто: смысл жизни – в жизни. Человек рожден для счастья, как птица для полета. Кстати, не помнишь кто это сказал?

– А если серьезно?

– Если серьезно, смотря, что ты называешь «завершением», если смерть, то никому не удавалось еще ее избежать. А раз так, то, по-моему, лучше пройти свой земной путь радостно, а не с кислой миной.

– А какой смысл вообще в этом пути? Какой смысл учиться чему-то, влюбляться, рожать детей, зная, что им предстоит такой же путь? Зная, что люди будут ходить на работу, смеяться, грустить, смотреть кино, чистить зубы, а меня уже не будет?

– Это долгий разговор. Тебя страшит время, когда тебя не будет?

– Да.

– Но ведь тебя уже не было, до твоего рождения. Это время тебя не страшит?

– Как то, никогда над этим не задумывалась, – медленно проговорила я, – пожалуй нет.

– А почему?

– Ну, наверное, потому что это было в прошлом, – задумалась я, – а смерть мне еще предстоит.

– Не в первый раз. Пока тебе сложно это понять, всему свое время, просто поверь мне, девочка, нет никакого прошлого и будущего тоже нет. Есть только здесь и сейчас.

Мы посмотрели друг другу в глаза, каждый из нас молчал о чем то своем.

– А хочешь, научу тебя простой технике расслабления и избавления от проработанной энергии? – прервал тишину Жан.

– Как это?

– Проще говоря, от усталости, тревог и дурных мыслей.

– Давай.

– Прикрой глаза. Ляг лучше на диван. Расслабься. Твое тело становиться тяжелым. Не обращай внимания на свои мысли. Не нужно их останавливать, но и цепляться за них не стоит. Пусть себе проходят мимо. Сосредоточься на дыхании: вдох-выдох-вдох-выдох. Выдох чуть длинней, чем вдох. Представь, что у тебя на макушке клапан. На выдохе он открывается и из него валит черный густой дым. Ты позволяешь ему выходить с той интенсивностью, с какой он хочет. Наблюдай за ним. Когда черный дым смениться белым, или же светлый будет существенно преобладать закрой клапан и полежи спокойно минут 15.

Я последовала его совету. И мое самочувствие существенно улучшилось. Голова стала легкой и светлой, а мысли потекли спокойно. Ощущения были такими, как после полноценного сна.

– Жан, у меня почему-то вместо дыма из головы летели птицы, похожие на журавлей. – Это – нормально. У каждого свое видение энергетических потоков. Еще в качестве отличного энергетика и избавления от ненужной суетливости мыслей могу посоветовать Махамантру.

Я с сомнением посмотрела на Жана. Никогда не могла понять когда он шутит, а когда говорит серьезно. Мне как то всегда люди, собирающиеся толпой и с радостно-придурошным видом распевающие хвалебные песни своим богам, всегда казались или мошенниками или блаженными.

– Ну да, а еще обриться наголо, выбросить обувь и надеть оранжевый балахон. Да, забыла – еще купить себе бубен и маракасы, – насмешливо сказала я.

– С музицированием у тебя всегда были проблемы, так что без бубна, пожалуй, обойдемся. И оранжевый тебе не к лицу. А если серьезно, искренняя вера и молитва, порой творят чудеса.

– Чудес не бывает. Я – материалист. А религия опиум для народа, коммерция. Сейчас храмы строятся, как кафе: главное, чтобы покраше фасад и на людном месте. Религия стала торговлей Богом и бронировкой мест в раю, – я презрительно фыркнула.

– Увы, ты во многом права. Но почему ты думаешь, что ты не можешь воспользоваться знаниями, той или иной религии или учения? Если ты не растворяешься в них, это не значит, что это не для тебя. Ведь люди из века в век собирали эти знания и умения, хранили их и использовали.

Его слова вызвали у меня интерес.

– К примеру, что такое мантра, – продолжил мой наставник. Эти звуки как камертон настраивают тебя на космический энергетический поток. Можно получить эту энергию с помощью длительного воздержания, аскетизма, провести время на месте силы, энергетическом узле…

– Как это? – перебила я его.

– Места силы – святыни, которые строились с учетом энергетических потоков, места где произошли какие-то серьезные баталии, массовые казни или куда люди приходят помолиться, принести жертву, совершить обряд. Они пропитаны энергетикой и подключиться к потоку там довольно-таки просто. Существуют также природные энергетические узлы…

– Принести жертву? Казни? Битвы? Но ведь там должна быть ужасная энергетика? – удивилась я.

– Энергия всегда нейтральна и только человек, пропуская через себя, наделяет ее плюсом или минусом, в зависимости от своих намерений. Это как розетка. Ей все равно какой прибор в нее включен и для какой цели. Итак, можно получить энергию доведя себя до определенного энергоемкого состояния – голоданием, воздержанием и так далее, а можно просто петь мантры. Они написаны мудрецами древности на санскрите специально для быстрого подключения к потокам энергии. При этом не обязательно, хотя перед тем как петь не мешало бы разобраться, понимать слова или же принадлежать к определенному вероисповеданию.

– А православные молитвы?

– Они тоже имеют силу, но действуют несколько по другому принципу. Христианство моложе и здесь как раз ключевая сила в искренней вере. Хотя порой «Отче наш» помогает и закоренелым атеистам. Вообще религия и Бог, совершенно разные вещи, а зачастую и взаимоисключающие, – с какой-то лишь ему ведомой грустью сказал Жан.

А потом он пропал также внезапно, как и появился. Все мои попытки поговорить с ним, ни к чему не приводили, не было знакомого обволакивающего тепла его присутствия. Задавая ему вопросы, обращаясь за советом, понимала, что это лишь имитация беседы – я говорю сама с собой.

В дальнейшей моей жизни он появлялся, по-моему, два раза. Однажды, заявился ни с того ни с сего, после пятилетней отлучки и сказал, что мне немедленно нужно расстаться с сигаретами. Мотивируя тем, что я «глушу себя», впрочем, подробней, что это значит объяснить не удосужился. И еще, наверное, года через три в какой-то критический момент тревожных вечерних раздумий, вроде бы были какие-то проблемы на работе, прогнал бессонницу своим обычным для меня когда-то: «Ложись спать, ни о чемне беспокойся, все будет хорошо, поверь мне».

Кстати, проблемы, которые не давали мне заснуть в действительности, как потом выяснилось, оказались пустяком. Он, традиционно, оказался прав.

Глава 2

«Гимнастика йогов – это технология, позволяющая оптимально настроить тело и сознание под те задачи, которые человеку нужно решать по жизни»

После вуза, мне несказанно повезло – совершенно случайно устроилась на работу в ведущее информагентство страны: поначалу оператором компьютерного набора текста, а потом корреспондентом в отдел политических новостей. Люди там работали интересные, яркие, самобытные и мне было чему у них поучиться. Я обожала этих ребят. Каждый был с тараканами, но все их (и мои, в том числе) тараканы между собой отлично ладили.

Очень быстро меня научили в слепую набирать текст на клавиатуре, выполнять работу в нереально сжатые сроки, вместо выходных проводить время на митингах, пресс-конференциях и других политических мероприятиях, смотреть арт-хаус и читать правильные книги. А также пить спиртное, привозимое журналистами в презент любимой редакции со всех уголков мира. И курить, чтобы узнавать новости первым, так как все интересные беседы велись в курилке.

Поначалу было необычайно интересно, еще бы возможность встречаться и разговаривать с политической элитой страны и некоторыми главами зарубежных государств, посещать закрытые мероприятия, на которых часто можно было неплохо поесть. Кстати, я узнала, что журналист на работе, как воробей: способен съесть еды, в несколько раз больше своего веса.

Потом как то все поднадоело. При ближайшем рассмотрении, многие политические лидеры оказались людьми не интересными, несчастными, а порой и глупыми. И писать кто из них, что с умным видом заявил и, что думает по тому или иному поводу, стало казаться мне не таким уж осмысленным и полезным занятием.