М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 Страница 3

– Подумаешь! – Маллоу махнул рукой. – Не погубили бы. Сбавили бы темп – временно. Как это Джейк говорит: и у Наполеона было Ватерлоо. Сейчас оно нам просто необходимо.

Повисла тишина. Потом Маллоу произнес:

– Вот мы и решили, что выбираем из двух зол меньшее. Пусть мы не можем избавиться от Генри. Пусть мы не можем добыть этот проклятый миллион. Пусть мы потеряем деньги – но спасем заведение. Что-нибудь должно быть свободным от Форда!

Маллоу посмотрел в непроницаемое лицо доктора Бэнкс.

– А, – спохватился он. – Так я говорю: скандал. После того, как новая реклама оказалась в газете, пришел заказчик. Мы, понимаете, уже давно на него пишем – и сразу даем в газету, у него нет, как он это говорит, времени на возню. Но тут он свое объявление увидел – вот это, про слабительное – и текст ему не понравился.

– Но разве вы хотели не этого? – удивилась доктор.

Маллоу даже поперхнулся.

– Да мы другого хотели! Мы хотели, чтобы получился скандал. А что вышло? Он заявил что заказывал нечто уникальное, что так все пишут, и что он платит нам не за это. Ну, представляете?! Вы можете такое вообразить! Мы им – слабительно от кашля, и что? Форд не заметил, этот не заметил – никто не заметил! Куда катится мир!

Доктор Бэнкс вздохнула.

– Не могли бы вы покороче, мистер Маллоу?

– Да. Да, конечно. Я пообещал сегодня же переделать, и тут Джейк говорит: «Черт возьми, что такое? Похоже, люди, у которых есть мозги, вымерли! Сколько вам лет, любезный? Шестьдесят два? Забудьте наш номер. Вы нищи духом, а здесь вам не царствие небесное.» Чуть не за шиворот его вывел. Постоянного клиента! Тот кричал, что подаст в суд за оскорбление. Потом я говорю, бросай покамест наши фокусы, будем писать, как все. Просто не выделяться, быть не хуже и не лучше других – ну, временно! – и это должно помочь. Тут зазвонил телефон, я отвлекся, а Джейк в это время переделывал текст. Я посмотрел и говорю, опять двадцать пять. Мы же договаривались! Джейк говорит: «Это и есть писать, как все. Придумай лучше, если можешь». Я придумал. Там ничего интересного, вы такое сотнями каждый день читаете.

– Я не читаю объявлений шарлатанов в газетах, – холодно заметила доктор Бэнкс.

– Хорошо, – Маллоу махнул шляпой, которую уже совершенно смял в руке. – Тогда он говорит: «Временно, говоришь? Да с твоей политикой Форд никогда от нас не отстанет. Ничего не приносит таких денег, как эта твоя серость!»

На этих словах он переменился в лице.

– Серость! Он у нас, значит, гений, а я, видите ли, серость! Я ему говорю, выбирай выражения. Он ответил, чтобы это я думал, что делаю. А я ему…

М.Р. Маллоу уронил шляпу, которую держал на коленях, и нагнулся, чтобы ее поднять.

– Ну, в общем, слово за слово, бросили все, поехали домой. Всю дорогу грызлись, дома стали друг на орать орать, и тут он ка-ак…

Маллоу опять уронил шляпу, потом перчатки, потом все это отряхивал. Доктор Бэнкс молча ждала. Наконец, посетитель привел свои вещи в порядок.

– Никогда не слышал, чтобы он так орал, – продолжил он. – Орал, швырнул в меня омлетом – и с тех пор все. Это конец. Прошло всего две недели, а люди, которые десять лет были нашими заказчиками, переходят на другую сторону, когда встречают меня на улице. Мики никакого житья не стало – парень, кажется, виноват уже тем, что дышит. Хамит механику. Вы понимаете, что такое хамить механику?

– Мики хамит механику? – уточнила доктор.

– Джейк хамит механику.

– Поняла. Продолжайте.

– Он захлопывает окна, когда с улицы слышно, как играют дети. Злится, если где-нибудь смеются. Сходит с ума, если пытаться с ним поболтать. Вообще не выносит, если рядом кто-нибудь есть.

Доктор Бэнкс смотрела на посетителя своими пронзительными глазами.

Маллоу еще раз прочистил горло. Потрогал глаз. У него тряслись руки.

– Вчера до того сдурел, что грохнул о стену поднос с посудой. Хорошо, мисс Дэрроу не видела – я все убрал. Сказал ему, хватит буянить, совсем, что ли? – так он швырнул в меня яблоком. Ну, то есть, он в дверь им шваркнул, когда я ее закрывал.

– Это было вчера?

– Нет, доктор. Как раз это было час назад.

– А гири, о которых вы говорили, когда только вошли сюда? Тоже час назад? Вы очень сбивчивы.

– Это какие гири? – моргнул Маллоу.

Доктор откинулась на спинку кресла.

– Я вас не понимаю. В начале нашего разговора вы сказали мне, что ваш компаньон вырвал из часов гири.

– Ах, эти гири! – Дюк хлопнул себя по лбу. – Конечно, гири! Ну, эти были во вторник.

– Вы имеете в виду, что были и другие гири? – поинтересовалась доктор Бэнкс.

– Да, вчера. То же ведь – дома гири. От часов. А то в офисе, доктор. Ну, наверху, где «Рекламное Бюро». Это механика гиря, шестнадцать фунтов. Там же его комната, на втором этаже, так он гирю за дверь выставил. А тут его прорвало. Опять, понимаете, мир переустраивает. «Глобализация, – кричит, – облегчит отношения между государствами и приведет к общему подъему экономики. Европа, Америка, Россия – единый мир с едиными правилами. Государство определяет, что можно и чего нельзя, защищает и проверяет!» Джейк ему три раза сказал: «Уйдите». Но вы же знаете Халло: он опять. Вот и…

– Мне кажется, вы запутались, мистер Маллоу, – вздохнула доктор.

– Нет, нет, – отмахнулся тот. – Два раза гири: дома и в офисе.

– Прекрасно, – несколько слишком вежливо сказала доктор, пристально глядя ему в глаза. – Пожалуйста, успокойтесь и скажите: что было с гирями в первый, а что во второй раз.

Маллоу перевел дух. Он устал.

– Я говорю, – опять начал он, – что во вторник утром мой компаньон выдрал из часов гири. В нашей гостиной.

– Очень хорошо. А во второй раз? Сегодня?

– А во второй раз было вчера. Он ее швырнуть хотел, но это же гиря! Чугунная. Шестнадцать, я говорю, фунтов[2]. Ну, представляете?

Некоторое время доктор Бэнкс молчала.

– Верно ли я поняла вас, мистер Маллоу: ваш компаньон собирался швырнуть в мистера Халло чугунной гирей?

– Вы же знаете Халло: всюду лезет со своим социализмом. А Джейк и так не в духе. Ну, он и пустил этой гирей за ним по лестнице!

Маллоу увидел, что доктор стала подниматься из кресла и тоже начал привставать.

– Видите ли, он не то, чтобы неправ, но ведь, понимаете, нельзя же гирей! Так и дел натворить можно! И я ему это говорю, а он мне…

– Что с мистером Халло? – оборвала его доктор.

– Ну, э, ничего. То есть, я говорю, он убежал.

– Никто не пострадал?

– Нет, нет.

Доктор села обратно.

– Вы хотите, чтобы я приехала в «Мигли», – проговорила она. – Вы утверждаете, что это необходимо. Пострадавших нет. Почему вы обратились ко мне, а не в полицию?

– Не надо в полицию. Я же говорю: нужны именно вы. Другой врач ничего не поймет!

– Мистер Маллоу, я тоже ничего не понимаю.

– Видите ли, – промямлил визитер, – он там все крушит и ломает. Я не могу к нему войти. И…

Маллоу посмотрел в окно и решился:

– Он объявил мне бойкот, но все время с кем-то разговаривает. С кем-то, кого нет в комнате.

Глава третья, в которой доктор Бэнкс вынуждена прибегнуть к радикальным мерам

Итак, спустя некоторое время после разговора с доктором Бэнкс Маллоу открывал дверь в комнату компаньона.

– Осторожно, доктор, – предупредил он.

Его слова подтвердил вылетевший из комнаты туфель, и оба отскочили, прижавшись к стене.

– Ничего страшного, – сказала доктор своим хладнокровным тоном. – Идемте, мистер Маллоу.

Они вошли без стука и доктор оглядела комнату.

Прямо напротив двери находились два больших окна. Было уже одиннадцать часов утра, но шторы на них были задернуты, а на полу горел ночник. В его слабом свете клубился, заволакивая помещение, табачный дым.

Кровать раполагалась так, что лежащий на ней человек находился лицом к окну и головой к двери. Слева от нее валялся туалетный столик в окружении посудных осколков. Из опрокинувшейся пепельницы рассыпалась на ковер куча окурков и конфетных фантиков. У окна стояли стол и козетка с расшвырянными по ним пиджаком, галстуком и ремнем с кобурой. Слева от кровати, у дубового гардероба, сбросили в кучу стулья. Овальное зеркало в вертящейся раме стояло торчком. Далее находился камин. Перед ним валялось на боку кресло. Словом, в комнате действительно был разгром.

Д.Э. курил, лежа поверх неразобранной постели. На нем были жилет и брюки.

– Что, доктор Бэнкс, – произнес он, даже не потрудившись встать, – пришли сказать: «Сегодня отличная погода»? Или мне нужно дышать воздухом? А может, курение вредит здоровью? Валяйте, что у вас там.

Коммерсант давно не брился, рубашка была несвежей. На груди и рукаве светлую, в голубую и желтую полосу ткань покрывали бурые пятна. «Шваркнул…, – вспомнилось доктору Бэнкс, – … когда я дверь закрывал». Доктор перевела взгляд на дверь, где уже подсохли остатки вдребезги разбитого яблока.