Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис Страница 3

После того как попытки уберечь себя от жестокости завоевателей, прячась, торгуясь и сражаясь, привели к огромным человеческим и материальным потерям, Европа наконец нащупала действенный метод против внешней агрессии: строительство стен. Существующие на тот момент города выстроили стены и нашли источник дохода, предоставляя нуждающимся укрытие в своих границах. Сеньоры, владеющие поместьями в отдалении от городов, окружили каменной твердыней свои суровые замки, приумножив славу рода. Стены выросли вокруг монастырей. Иногда за крепкий оплот, выстроенный для защиты замка и монастыря, переселялись в надежде также получить защиту медники, кузнецы, охотники, бродячие торговцы, — таким образом, внутри стен почти стихийно формировалось ядро будущего города.

Несколько поселений даже успели возвести защиту до того, как были атакованы. Так, жители Сен-Омера весьма дальновидно вырыли широкий и глубокий ров, заполнив его водой, а из извлеченной земли насыпали огромный вал, утыканный поверху острыми кольями. За валом расположилось внутреннее кольцо более мощных укреплений. Благодаря этому в 891 году поселению удалось отразить нападение викингов, на повторную атаку уже не осмелившихся. Воодушевленные успехом граждане Сен-Омера решились превратить свою монастырскую деревушку в настоящий город с тремя главными улицами. Похожая история случилась и с другими городками в этом низинном, уязвимом уголке Европы. Аррас, Гент, Брюгге, Лилль, Турнэ, Куртре — все они начали появляться из безвестности именно в то время. Многие пошли значительно дальше простой защиты от рейдеров. Некоторые города, в числе которых особенно заслуживает внимания Ипр, росли и развивались сами по себе, без покровительства феодала, епископа или защиты форта. Им просто повезло с расположением, замечательно подходящим для производства шерстяных тканей.

Новые стены, повсеместно возводившиеся в X веке из подручных материалов, практически все являли собой вариации земляных конструкций с кольями, подобные выстроенным гражданами Сен-Омера. Такие укрепления, даже с достаточным гарнизоном, были эффективны только против врагов, вооруженных лишь ручным метательным оружием, вроде викингов. Каменные стены старинных римских городов, таких как Труа, без должного попечения обветшали, из-за чего их жителям пришлось хлебнуть горя в яростном IX веке. К середине X столетия, однако, Труа сумел восстановить стены, которым довелось на славу послужить городу — уже не против викингов, но против прежнего защитника епископа Ансегиза. Победив своего соперника графа Вермандуа, Ансегиз во главе саксонской армии Оттона Великого осаждал Труа до тех пор, пока другой доблестный прелат, архиепископ Сансский, не освободил город. Оттон заступился за Ансегиза, который вновь занял престол в его епархии, где и прожил до самой своей смерти десять лет спустя, не претендуя больше на роль епископа Труа и оставив амбиции подчинить себе светское владычество. Спустя шестьсот лет наследования римским правителям епископы оказались оттеснены от власти.

На германских диалектах, постепенно эволюционирующих в новые языки, такие вновь укрепленные города обычно называли словом «бург» или «бурх» (отсюда позднейшее англоязычное «боро»)[3]. Жители «бурга» назывались «бюргерами», «буржуа» или иными производными от слова «город»[4]. К середине X века городки-крепости усеяли карту Западной и Северной Европы до укрепленного епископства Гамбурга в устье Эльбы и Данцига в устье Вислы. Всем им было далеко до оживленных и процветающих центров ислама — Багдада, Нишапура, Александрии, Гранады, Кордовы, — где поэты и архитекторы творили под покровительством богатых купцов. Европейские города представляли собой беспорядочное скопление хлевов и свинарников, лачуг жителей и мастерских ремесленников, жмущихся к церкви, замку или епископскому дворцу. Но их постепенный рост не вызывал сомнений. К X веку между ветшающими римскими виллами за стенами Труа уже виднелись новые аббатства и дома.

Это было определенно новое начало, в Италии же более чем начало. Те города, что в римское время еще не существовали или были незначительны, внезапно расцветали буквально ниоткуда. Как Венеция, возникшая на илистых равнинах Адидже, на клочке земли, обнимаемом Адриатикой; как Амальфи, к югу от Неаполя, материализовавшийся между утесами Сорренто и морем. Группа мигрантов по прозванию лангобарды, грубостью манер не уступающая ни франкам, ни гуннам, взяла под контроль территории в самом сердце Италии. Поскольку лангобарды были совершенно не сведущи в мореходстве, наиболее безопасной территорией для торговцев стал укромный участок береговой линии, легкодоступный с моря и труднодоступный с земли. К концу X века появление венецианских и амальфийских парусников в константинопольском заливе Золотой Рог стало обычным делом. И несмотря на то, что торговые сношения непосредственно с мусульманами, мягко говоря, не слишком поощрялись, не говоря уже о том, что были чреваты опасностями, множество купцов из Венеции и Амальфи готовы были рискнуть.

Два значительных достижения, ставшие результатом длительных процессов в X–XI веках, послужили стимулом к росту городов. Первым из них была аграрная расчистка значительных территорий, в первую очередь усилиями новых клюнийских и цистерцианских монастырей. За расчисткой земель под пашни последовали многочисленные усовершенствования сельскохозяйственных технологий, которые в совокупности можно назвать не иначе как революционными. Широкое применение получил тяжелый колесный плуг, которому под силу было врываться в плодородную почву низинных равнин Северной Европы. Изначально в качестве тягловой силы использовали быков, специально выдрессированных идти медленно, но после того, как в упряжь добавился подбитый изнутри мягким материалом, но жесткий сам по себе хомут, в плуг стало возможно запрягать более маневренных лошадей. Это новшество, в свою очередь, было связано с появлением овса и бобовых, повлиявших на состав сельскохозяйственных культур и систему их чередования на полях, в результате чего более продуктивная трехпольная система земледелия сменила древний римский двухпольный метод[5].

Новые города играли значительную роль в сельскохозяйственной революции. Мастерские при поместье лендлорда, прежде снабжавшие селян орудиями труда, сменились более эффективными кузнечными производствами в городах. В распоряжении крестьян на северо-западе Европы были острые железные серпы и косы, а землю они вспахивали плугами, оснащенными острыми железными лемехом и сошником, — роскошь, которая не снилась и самым состоятельным римским земледельцам. Увеличение количества продовольствия было одновременно и причиной, и следствием явственного роста населения.

Второй по значимости причиной развития городов стало возникновение средневековой горнодобычи. Опыт в этой области частично был почерпнут у древних римлян и греков, но, когда в горах Саксонии нашли серебро, старинные технологии потребовалось сильно усовершенствовать и изменять под новые цели. Саксонские рудокопы принесли свое ноу-хау в другие земли, добывая железо в Карпатах и