Жертвоприношение (ЛП) - Скэрроу Саймон Страница 3

Над ареной повисла напряженная тишина. Как только казнь была приведена в исполнение, Тренагас жестом указал что-то  римскому офицеру, отвечавшему за его личную охрану. Центурион Минуций повернулся к своим людям и заорал на них.

- Хорошо, ребята.  А теперь  шевелитесь!  Расчищайте путь через эту грязную толпу.

Легионеры вытянулись по стойке "смирно" и начали уводить правителя с арены, расталкивая толпу щитами и вызывая проклятия и гневные взгляды угрюмых туземцев. Минуций шел на шаг впереди Тренагаса, его рука с мечом сжимала оружие в ножнах, готовый наброситься на любого, кто попытается подойти слишком близко к правителю. После того, как Тренагас ушел, остальная толпа начала медленно покидать временную арену, плетясь обратно к своему поселению на юге и недовольно ворча между собой.  Некоторые из них останавливались и смотрели на Тренагаса с едва скрываемой ненавистью.

Когда Фигул смотрел, как зрители уходят с арены, его внутренности сжались от беспокойства после дерзкого предупреждения британца. Хотя многие туземцы в целом симпатизировали друидам, они все же жили в страхе перед нечестивым культом Темной Луны. Они были нетерпимы к другим сектам, и кошмар очередного восстания друидов в землях дуротригов напугал многих местных жителей не меньше, чем римлян. Если культу Темной Луны удастся изгнать Рим с этой  земли, обе стороны проиграют, как предполагал Фигул.  Пока Калум  жив, в неспокойной провинции не может быть покоя.

Когда последние зрители покинули арену, санитары начали убирать арену. Команды собрали оружие, которое использовалось для игр, и погрузили его на тележку, чтобы вернуть на склад форта, в то время как другие утаскивали трупы мятежников, чтобы сбросить их в местную помойку, на радость диким животным

- Как насчет выпивки? - спросил Ватья. -  После всего этого я ощущаю непреодолимую жажду, господин. В городе появилось несколько новых винных лавок. Мы можем их проверить.

Прежде чем он успел ответить, Фигул заметил писаря, спешащего со стороны форта, к северу от временной арены. Писарь оглядывал арену, ища чьи-то лица в толпе, шаркающей из различных проходов. Он заметил Фигула и быстрым шагом направился к нему.

-  Оптион!  Вот, пожалуйста, - сказал писарь, переводя дыхание. - Искал вас повсюду.

- Что случилось? - спросил Фигул.

Псарь напрягся:  - Сообщение от трибуна. Он хочет видеть вас в штаб-квартире.

Фигул сильно нахмурился: -  Прямо сейчас?

-  Да, сейчас!

-  Ладно! Пошли. -  Он повернулся к Ватье. - Похоже, с твоей выпивкой придется подождать.

С тяжелым вздохом Фигул последовал за писарем  с арены. Сгущались сумерки, и, пока они быстрым шагом шли к форту,  Фигул не мог не волноваться.  Что трибуну нужно было от него?

Глава вторая

Последние лучи солнечного света окрасили горизонт, когда Фигул прошел через деревянную сторожку форта и последовал за писарем по главной улице. За несколько дней до этого в форте стоял единственной гарнизон истощенной когорты  батавских вспомогательных войск.  Теперь там кипела активность.  Для усиления гарнизона прибыли две полные когорты легионеров, и когда-то пустовавший плац был заполнен солдатами, которых  муштровал один из центурионов. В воздухе витало нервное напряжение, когда легионеры готовились к следующему сезону кампании. Суровая зимняя погода миновала, и вскоре Второй Легион должен был продвинуться на вражескую территорию. Уже пошел третий год пребывания Фигула в Британии, и он мрачно размышлял, сколько еще кампаний ему придется выдержать в этой далекой провинции, прежде чем туземцы будут окончательно приручены. Он решил, что на это может уйти несколько лет, если дикие племена на севере будут такими же упрямыми, как дуротриги.

Они вошли в главный штаб, прошли через насквозь продуваемый зал со скамейками, использовавшимися для ежедневных совещаний, и направились по тускло освещенному коридору. Писарь остановился перед комнатой в конце и отошел в сторону, жестом приглашая Фигула войти.

Галл вошел в просторную и хорошо обставленную комнату. В углу мерцала железная жаровня, нагревая комнату до приятной температуры. Трибун Авл Вителлий сидел за своим столом, перед ним лежала стопка свитков рядом с серебряным кубком, наполненным подогретым вином. Справа от него на мягком кожаном табурете сидела седая фигура. Нумерий Сцилла, имперский посланник из Рима, в толстом зимнем плаще, обернутом вокруг его стройных плеч грел руки над жаровней.  Когда Сцилла взглянул на Фигула, тусклый свет масляных ламп подчеркнул глубокие морщины на его лице. Имперский посланник был отправлен из Рима, чтобы наблюдать за восстановлением правителя, и стресс, связанный с попытками усмирить враждебных туземцев, похоже, сказался на греческом вольноотпущеннике.

- Вольно, оптион, - приказал Вителлий.  Он пробежался глазами по Фигулу. - Должен сказать, приятно видеть тебя более цивилизованным. Не хотелось бы, чтобы один из моих людей снова принял тебя за туземца, не так ли?

Фигул побледнел. После того, как мятежники захватили Линдинис, оптион  вызвался попытаться спасти правителя, пробравшись в Линдинис,   приняв вид воина дуротрига.  Раздетый до набедренной повязки, с телом, окрашенным вайдой, и волосами, вымазанными известью, галл легко сошёл за туземца. Во время битвы за поселение переполненный энтузиазмом легионер чуть было не зарубил Фигула, приняв его за мятежника.

Сцилла прочистил горло: - Правитель желает передать тебе свою благодарность, - начал он своим ровным голосом.  - Излишне говорить, что если бы тебе не удалось освободить Тренагаса, весьма вероятно, что друиды казнили бы его задолго до того, как мы смогли бы его спасти. Благодаря тебе  Тренагас снова остается на троне. Конечно, поселению нанесен значительный ущерб, и повстанцы разграбили резидентский зал, забрав все примечательное. Но, учитывая все обстоятельства, могло быть гораздо хуже. Итак, ты, молодец!

- Просто выполнил свой долг, - хрипло ответил Фигул.

- Давайте продолжим, хорошо? - пробормотал Вителлий, потянувшись за кубком с вином. - У меня нет времени разговаривать  всю ночь, господа.

Сцилла бросил укоризненный взгляд на трибуна, и Фигул уловил некую скрытую враждебность между двумя римлянинами.  Этого следовало ожидать. Теоретически высокородный трибун был на много ступенек выше по социальной лестнице Рима, чем имперский посланник, простой освобожденный раб на службе у императора. Но Клавдий в значительной степени полагался на свою группу советников в повседневном управлении империей, и поэтому они обладали пугающей силой и влиянием. Вителлию  явно не нравилось подчиняться простому слуге из императорского дворца.

Посланник снова повернулся к Фигулу и откашлялся: – Мы с трибуном  обсуждали твой план, оптион. И я … то есть мы думаем, что в этом есть смысл.

Фигул мгновенно почувствовал, как сжались его мышцы живота. Он вспомнил свою последнюю встречу с Вителлием через несколько часов после того, как его товарищей пленили и утащили в болота. Он умолял трибуна отпустить его за своими друзьями.  Вителлий наотрез отказался, заявив, что любая попытка спасти римских пленников обречена на провал. Теперь галл почувствовал, как его сердце екнуло от шанса спасти своих товарищей, находящихся в опасности. Он внимательно слушал, пока посланник продолжал:

- Благодаря твоим усилиям и своевременному прибытию войск  трибуна,  Калум был вынужден отступить. Его войску был нанесен серьезный удар, и у мятежников не хватит сил снова напасть на нас, по крайней мере, какое-то время. Как только поселение будет очищено и все уляжется, Тренагас сможет свободно продвигать свои планы римлянинизации своих подданных. - Он слабо улыбнулся. - В общем, наши перспективы на этой жалкой земле наконец-то стали улучшаться.

Фигул решительно покачал головой:  -  Пока Калум здесь, наши проблемы не исчезнут. Я знаю этого человека. Он не сдастся. Его люди будут сопротивляться нам до последнего вздоха.