Рихард Дюбель - Кодекс Люцифера Страница 3

Ayez pitié, épargnez mon enfant! [2]

Женщины падали одна за другой, как подкошенные: они гибли прямо на бегу, или стоя на коленях и моля о пощаде, или пытаясь уползти прочь. Где находилась мать Андрея, когда началась паника, понять было невозможно. Андрей не осознавал, что после первого же убийства он плотно зажал ладонями уши и начал, как безумный, пронзительно звать ее.

Огромная тень метнулась между своими жертвами, как гигантский темный волк, расплылась перед глазами Андрея и превратилась в фигуру в балахоне с капюшоном, с косой в руках, безжалостно косившую очутившихся у ее ног людей подобно колосьям. Вот она снова перетекла в мрачную тень, схватила одну из жертв за волосы, повалила ее и подняла свое оружие…

Кто-то вскочил на спину тени и стал колотить ее. Тень протянула руку, сбросила напавшего на землю, схватила его за ноги и снова принялась наносить безжалостные удары. Раздавался звук ударов, хруст костей, влажный треск мягких тканей, рев и крики боли. Несмотря на то что Андрей закрыл уши руками, он почему-то слышал все.

Последовал широкий взмах руки, оружие пошло вверх – Андрею показалось, что сквозь мерцание града он увидел след, похожий на сверкающую красную дугу, – и рванулось к первой жертве, которая за все это время так и не выпустила страшную тень.

Андрей только сейчас заметил, что выполз из своего убежища и стоит на открытом месте перед стеной, а острые градины подобно тысячам иголок колют его в лицо. Он вопил, и рыдал, и с такой силой сжимал кулаки, что из-под ногтей текла кровь. Смертоносная тень впереди крутнулась волчком. Кроме малыша, никто не стоял в полный рост на поле битвы. Тень вытащила оружие из тела последней жертвы и, не колеблясь, помчалась прямо на Андрея. Когда она вновь издала звериный рев, мальчик не расслышал его из-за собственного пронзительного крика. Он стоял на месте, как будто потратил все силы без остатка на то, чтобы выбраться из своего убежища.

Тень мчалась сквозь дождь и с каждым шагом сжималась и превращалась из бесформенного чудовища в человека в развевающейся сутане, а из человека в монаха… Предполагаемая коса стала топором, огромная фигура – просто высокой, на которой болталась промокшая от крови и покрывшаяся кристалликами льда ряса. Костлявая преобразилась в молодого инока, который вполне мог быть сыном одной из погибших женщин, только что им расчлененных. Взгляд Андрея упал на лицо приближавшегося убийцы, и обреченный мальчик понял, что тело принадлежало недавно встреченному им молодому бенедиктинцу, однако душа, ранее обитавшая в нем, исчезла. То, что сидело в теле и двигало им, было демоном, и звали демона Безумием.

Монах уже почти настиг его – заляпанная кровью фигура, изо рта которой вылетала пена, а из глаз бежали слезы. Топор был высоко занесен. Андрей знал: еще секунда – и он умрет. Его мочевой пузырь непроизвольно опорожнился. Мальчик закрыл глаза и покорился своей участи.

2

– Все сделаем, как обычно, – заявил отец Андрея, когда они накануне вечером остановились на постоялом дворе. – Я пойду вперед и поговорю с монахами. Уверен, что смогу уговорить их провести меня в библиотеку. Когда я найду Кодекс, то тут же его схвачу; если же я обнаружу у них что-нибудь другое, что сможет принести денег, я и это прихвачу с собой. Потом выбегу и столкнусь с твоей матерью. Она прикинется, будто что-то прячет. И в это время… что произойдет в это время, сын мой?

– Вы пробежите мимо моего укрытия и бросите мне свою добычу, – монотонно отозвался Андрей. – Потом направитесь к воротам и там нарочно упадете, будто споткнулись. Эти люди станут обыскивать вас с матушкой, но ничего не найдут, а я пока оттащу добычу на нашу квартиру.

– У тебя врожденный талант, – просиял отец.

– Ты впутываешь собственного ребенка в воровство, – неодобрительно заметила мать Андрея. – Воровство – грех и не имеет ничего общего с наукой.

– То, что исследователи вроде нашего брата вынуждены прибегать к воровству, чтобы получить необходимые знания, – вот в чем грех! – возразил отец. – Если человек платит неправдой за неправду, то прегрешение уничтожается. Это научный факт!

– Уничтожаются противоположности, – отметила мать. – Вода тушит огонь. Полная миска наполняет пустой желудок. Правда побеждает неправду.

– Ты ничего не понимаешь в тайнах науки, – заявил ее муж и начал вычислять, благоприятно ли выстроились звезды для осуществления его замысла. Андрей, наблюдавший за его действиями, слышал, как он при этом тихо приговаривал: – Если бы Кодекс был здесь… это было бы… если бы я его завтра нашел… все знание мира, вся мудрость дьявола…

– Батюшка?

– …тайны, которые Моисей принес с горы Синай и не раскрыл…

– Батюшка!

– Гм?

– Что такое Кодекс?

Отец Андрея вовсе не был дурным человеком. Будь он таким, то уже давным-давно бросил бы своих жену и сына на произвол судьбы и шел бы к своей мечте в одиночестве. Он мог бы стать вором, если бы люди не давали ему по доброй воле все, в чем он нуждался; мог бы быть мошенником, если бы люди оказались достаточно доверчивы, чтобы позволять ему обманывать их. Но чем бы он ни занимался, вела его высокая цель – наука.

Он поднял глаза, оглядел сына и, как всегда, не смог скрыть, что гордится им.

– Кодекс… это много страниц, которые человек сплел вместе, чтобы их можно было переворачивать и читать одну за другой. Это то, что можно взять с собой и не везти при этом целый сундук свитков.

– Почему этот Кодекс так важен для нас?

Старый Лангенфель неожиданно насмешливо улыбнулся и потрепал сына по голове. Потом откинулся назад и задержал дыхание.

– Это история одного монаха, который потерял веру и взял на себя ужасный грех.

Андрей уставился на него во все глаза.

– Это произошло четыреста лет тому назад. Четыре сотни лет – это очень много, сын мой, и от тех, кто тогда жил, осталась одна лишь пыль – пыль, история и Книга. Самая могущественная книга в целом свете. – Старый Лангенфель наклонился вперед, чтобы жена не смогла его услышать. – Что дает человеку самое большое могущество?

Андрей знал, что на это ответила бы его мать, если бы слышала их разговор, – вера. Но он также понимал, что хочет услышать от него отец, и потому прошептал:

– Знание.

Отец кивнул.

– Монах был готов понести наказание, такое же ужасное, как и его грех.

– Что же он сделал? – прошептал Андрей, широко раскрыв глаза.

– Община, в которой служил этот монах, жила в одном монастыре, прославившемся своей библиотекой. Многие работы в ней были такими древними, что никто не знал, откуда они взялись или кто их написал; и очень немногие люди имели хоть какое-то представление об их содержании. Трактаты первых Пап, письма апостолов, работы римских и греческих философов, египетских жрецов, израильские книги в свитках, содержавшиеся в государственных хранилищах. В этой библиотеке были списки со всех них. И монах, о котором идет речь, был единственным человеком, знавшим их все.