Жюль Верн - Замок в Карпатах Страница 3

— Нет, — отвечал тот, — подзорная труба.

Это и впрямь была самая обыкновенная подзорная труба, дававшая увеличение в пять-шесть раз.

Фрик взял ее в руки и принялся вертеть и так и эдак.

— Подзорная, говорите?..

— Да, совсем почти новая. С ее помощью вы сможете далеко видеть.

— А я и так далеко вижу. В ясную погоду могу разглядеть каждый уступ на горе и каждое дерево на склоне Вулкана.

— Да ну!

—  — А все благодаря роге, — я ведь сплю на открытом воздухе. От росы зрение острее становится.

— Никогда об этом не слышал. Но я все равно увижу дальше вас, если погляжу в трубу.

— Интересно…

— Если не верите, посмотрите сами.

— Ну да!

Пастух недоверчиво покосился на еврея.

— А сколько это будет стоить?

— Нисколько, если, конечно, не надумаете покупать.

Фрик наконец решился посмотреть в трубу. Торговец установил резкость и приложил окуляр к правому глазу пастуха.

Нацелившись на гребень горы Вулкан, Фрик медленно перевел объектив к вершине Плезы, потом — к деревушке Верст.

— В самом деле… — пробормотал он. — Много лучше, чем простым глазом… Вижу главную улицу… Люди идут… Даже узнать их могу! Вон наш лесничий, Ник Дек, возвращается с обхода с рюкзаком за спиной и с ружьем на плече…

— Я вам говорил! — подхватил торговец.

— Точно Ник! А что это там за девушка выходит из дома моего хозяина? Красная юбка, черный корсаж, я ее прямо как вас вижу!

— Узнали?

— Конечно! Это красавица Мириота. Ну, держитесь, ребята, вы у меня теперь как на ладони, вижу все ваши проделки!

— Ну что теперь скажете?

— Здорово!

Никогда раньше Фрику не доводилось смотреть на родную деревню в подзорную трубу, и сейчас он испытывал удовольствие от одного ее вида, хотя это было одно из самых захудалых селений комитата Клаузенбург.

— Ваша деревня слишком близко, теперь поглядите на то, что расположено дальше, — предложил торговец.

— Тоже бесплатно?

— Конечно.

— Ладно, посмотрим на венгерский берег Силя. Вон колокольня Ливадзеля с обломанным крестом. А ниже, среди елок, колокольня Петрошани с петушком из белой жести, — ишь как клюв-то раскрыл, будто курочек сзывает! А вон и башня торчит из-за деревьев! Башня Петриллы… Я посмотрю еще — вы не потребуете с меня платы?

Фрик направил объектив на плато Оргалл и стал внимательно разглядывать покрытые лесами темные склоны Плезы, далекий силуэт замка — все, что попадало в поле зрения.

— Гляди-ка! — внезапно вскричал он. — Четвертая-то ветка валяется на земле! И никто не станет подбирать ее, чтобы бросить в костер на Иванов день! Дураков у нас нет: ведь тот, кто это сделает, погубит и жизнь и душу… Лишь один охотник не позднее полуночи подберет ветку и бросит в адский огонь. И это будет сам черт!

Чертом в этих местах называют сатану.

Еврей собирался было спросить, что означает слово «черт», ибо людям, никогда не бывавшим в окрестностях деревушки Верст, оно неизвестно, как вдруг Фрик испуганно воскликнул:

— А что там за туман вокруг башни? Да нет, не туман, больше похоже на дым… Не может быть! Уже много лет печи в замке не топятся!

— Но вы же видите своими глазами!

— Не может быть! Просто стекло, наверное, запотело.

Фрик потер стекло рукавом и снова направил трубу на замок. Сомнений быть не могло — столбом валивший дым поднимался в небо и таял в неподвижном воздухе.

Фрик молчал, сосредоточив все свое внимание на замке, контуры которого были размыты тенью, накрывшей плато Оргалл.

Наконец пастух опустил трубу и потянулся к кошелю, висевшему у него на поясе.

— Сколько стоит ваша игрушка?

— Полтора флорина.note 19

Продавец уступил бы трубу и за флорин, если бы пастух догадался поторговаться, но тот только крутил головой от удивления, молча доставая деньги.

— Вы для себя покупаете?

— Нет, для хозяина. Он даст за нее два флорина.

— Прощайте, приятель.

— Добрый путь.

Фрик свистом подозвал собак и погнал стадо по дороге в Верст.

Еврей недоуменно пожал плечами. Какой-то сумасшедший! Знать бы раньше, можно было запросить больше.

Уложив поаккуратнее товары на лотке, торговец, направлявшийся в Колошвар, спустился на берег Силя и потом куда-то исчез. Куда? Это не важно, мы с ним больше не встретимся.

ГЛАВА II

Когда смотришь издали на нагромождение камней — результат многократных колебаний земли за долгие геологические эпохи — и сравниваешь их с камнями, уложенными в стены древних строений, те и другие в сероватой пагине веков выглядят одинаково. Дикий камень ничем не отличается от обработанного — ни цветом, ни формой.

Таков и замок в Карпатах, старинная укрепленная крепость. На расстоянии его развалины почти сливаются с горными отрогами, и потому крепостная башня на поверку может оказаться всего-навсего завалом камней, а куртинаnote 20 — причудливой скалой. Многие приезжие даже сходятся во мнении, что никакого замка здесь никогда не было и нет, что это просто-напросто легенда.

Чтобы убедиться в обратном, проще всего было бы совершить подъем в горы, наняв проводника. Однако проводника тут найти труднее, чем тропу, ведущую к крепости: ни один смельчак в округе ни за какие деньги не согласится отправиться туда.

Кое-что мы могли бы узнать, имея подзорную трубу, но настоящую, а не ту жалкую поделку, которую пастух Фрик купил для своего хозяина.

В восьми или девяти сотнях шагов позади гребня горы Вулкан возвышается стена из песчаника, окружающая неровную, изрезанную трещинами площадку в 400 — 500 туазовnote 21. По обе ее стороны высятся два угловых бастиона; у того, что справа, растет знаменитый бук. Слева сохранились остатки стены с ажурными контрфорсами и надвратной часовней, где под порывами ветра время от времени раскачивался колокол, пугая своим звоном окрестных жителей. К площадке в центре, окруженной зубчатой стеной, примыкает башня с тремя рядами зарешеченных окон и опоясывающей первый этаж галереей. Посреди площадки торчит длинный металлический шпиль, украшенный ржавым феодальным гербом-флюгером, повернутым порывом северо-западного ветра на юго-восток.

Есть ли за полуразрушенной стеной строение, пригодное для жилья, никто не знал: подъемный мост и тайный ход из крепости, были давным-давно разрушены. На самом же деле внутри замок сохранился гораздо лучше, чем казалось на расстоянии. Дурная слава и всякие предрассудки оберегали его не хуже, чем василиски, гаубицы, бомбарды, кулеврины, тоннуары и прочие артиллерийские орудия далеких времен.