Иван Дроздов - Мать Россия! прости меня, грешного! Страница 3

— Разумеется, мы будем вам благодарны, если и вы не оставите своим вниманием, но прошу об одном: Паршину не мешать и ничего не делать вопреки его лечению.

Провожая Морозова, хозяйка достала с вешалки шляпу своего сына, показала врачу:

— Борис был в шляпе, когда с ним случилось это… сердечный приступ. Экстрасенс долго её нюхал и, не заходя в комнату и не видя больного, сказал: «Инфаркта нет!» Да, — удивительно, но это — факт! Он слышит тончайшие запахи. Говорят, собака различает два миллиона запахов, экстрасенс — больше. Да, да… — по запахам судит о состоянии человека.

Отослав бригаду в клинику, Морозов сел в свои «Жигули» и поехал на дачу. Ехал он тихо, и красота распустившегося июньского утра его не интересовала. Он был смущён и обескуражен случившимся. Все самые передовые силы и технические средства медицины были им подняты на помощь другу, но и они оказались бессильными поставить диагноз и наметить пути лечения. Уж не права ли Елена Евстигнеевна, больше доверяясь человеку с улицы, громко названному экстрасенсом, чем нам, врачам? И что такое — эти экстрасенсы? Большие нахалы, беспардонные лгуны, или они, в самом деле, способны видеть, слышать и чувствовать то, что сокрыто от обыкновенного человека?..

Сколько раз он убеждался в своём врачебном бессилии, и каждый раз при этом сомнения и печали заслоняли от него мир окружающей природы.

В тот же день вечером хирург Морозов снова поехал к Борису. Елена Евстигнеевна приняла его ласково, как родного.

— Боринька спит. Посидим на веранде, выпьем чайку.

Говорила бодро, без тени тревоги за сына; и двигалась резво, бесшумно по комнатам старой академической дачи. Десять лет, как Елена Евстигнеевна оставила театр, — ей теперь шёл пятьдесят пятый год, — однако разумно и чётко налаженный быт, строгая диета, физические упражнения в сочетании с ежедневными пробежками по лесу позволяли ей поддерживать и прежнее цветущее здоровье, и высокий тонус жизни, и осанку профессиональной балерины — предмет особых забот Елены Евстигнеевны. Она была изящна телом и красива лицом. И, конечно же, выглядела много моложе своих лет. За долгие годы работы в театре знала силу и слабости косметических средств, умело пользовалась набором кремов, мазей, белил и румян; её прическа была всегда эффектной и новой, серые с молодым блеском глаза приветливо светились, располагали к дружеским откровениям.

Морозов всегда удивлялся, как это она, так хорошо понимавшая важность умеренного, научно обоснованного питания и умевшая строго выдерживать для себя норму, в то же время не признавала никаких правил по отношению к сыну. Кормила его обильно, с убийственной щедростью и слепой материнской любовью.

Много раз Морозов с суровой прямотой заговаривал с ней об этом — слова ударялись, как в глухую стену. Стоило Морозову возвысить голос, раскинуть веские, врачебные аргументы, как блеск в глазах её затухал, в углах губ обозначалась резкая складка — давления на ум и психику она не терпела.

Елена Евстигнеевна была из породы тех женщин, которые, сознавая свою красоту, любовались ею сами, позволяли любоваться собой другим, и всякую ноту протеста или возражений воспринимали как фальшивую, портящую строй оркестра.

Общество мужчин она любила; ей приятен был вечерний визит Морозова, хотя, как врача, она его так скоро не ждала.

— Ты, Володя, извини, я ведь тебя знаю с пелёнок.

— Может, потому и не верите как врачу. Ведь, кажется, Чехов говорил: труднее всего завоевать авторитет в своей собственной семье.

— Отчасти и этот фактор играет роль. Но ты, пожалуйста, наблюдай Бориса. И меры, которые считаешь нужными, принимай. Только не смейся надо мной и не мешай мне пользовать экстрасенсов. У меня вот список: семь человек набрала по Москве. Один из Ростова, психотерапевт. Он зимой и летом ходит без обуви. Говорят, лечит все болезни, кроме рака. Женщина с Кавказа — та исцеляет пальцами. Из пальцев у нее какое-то свечение; и ещё одна дама из Новосибирска; эта травница, лечит даже рак.

Морозов помешивал чай с лимоном и принуждал себя сохранять серьёзное выражение на лице. Немалого труда ему стоило сдерживать улыбку, но знал: улыбнётся — всё пропало. Хозяйка помрачнеет, и он потеряет последнюю возможность помогать другу.

— Я тоже много слышал о них… этих самых… экстрасенсах. Одному по настоянию министерства создали условия, проверили его метод.

— Что за метод?

— Какой-то особый ритм дыхания — частых и неглубоких вдохов-выдохов.

— Знаю такого, слышала. Он нашему певцу-премьеру сеансы давал. Представьте: у того силы прибавилось. Если раньше партию Гремина, например, едва доканчивал, весь потом обливался, то потом, применив метод дробного дыхания… Ну, да ладно! И что же?.. Что показала проверка?..

Стараясь потрафить Елене Евстигнеевне, заговорил мягко, доброжелательно:

— Есть такие болезни легких, где мелкий учащенный ритм помогает; будто бы врачи стали рекомендовать его, но взять на веру безоговорочно, рекомендовать всем…

— Вот-вот, — оговорки, сомнения… И мудрено от учёных ожидать иного! Согласиться с каким-то самоучкой… Как можно?.. Не смейте колебать авторитеты!.. Здесь лежит пункт наших раздоров с муженьком. Однако, слава Богу, он хоть теперь перестал бросаться словами «шарлатан», «проходимец». Когда его донимали камни в печени, я пригласила экстрасенса и тот сделал ему глубокий всепроникающий массаж — он почувствовал облегчение; другой экстрасенс предложил пить настой от молодых берёзовых листьев — болезнь и вовсе отступила. Мы собирались делать операцию на желчном пузыре — удалять его, теперь, слава Богу, обошлось. Вот вам, Володенька, экстрасенсы.

Володенька хотел возразить в том смысле, что настой из берёзовых листьев давно известен, но и тут промолчал из деликатности. Он предоставлял хозяйке полную инициативу в разговоре.

— Врачи у нас были, профессор приезжал — приступ сняли, а боли остались. Эти же… и боли устранили, и пути излечения указали. А муж с тех пор перестал со мной спорить. Взял меня за руку, сказал: прости, Леночка. Кажется, в них, действительно, заключена какая-то тайная сила.

И Елена Евстигнеевна с ещё большим убеждением заключила:

— С тех пор я верю в экстрасенсов.

Морозов порывался встать, пройти к больному, но Елена Евстигнеевна властным жестом его удерживала, потчевала гостя вареньем, подкладывала пирогов — и всё говорила о волшебных целителях, о сыне, которому теперь лучше и который вскоре наверняка встанет на ноги.

Чрезмерное возбуждение хозяйки было не случайным, она к Морозову имела особенный интерес. Ей только что позвонили из управления театрами, предложили на всё лето и затем осень ангажемент на роль консультанта одной оперной труппы. Однажды она в такой роли была уже на гастролях — ей очень понравилось быть наставницей балерин, консультировать, наблюдать, советовать, — теперь снова предложение, но как быть с Борисом? На кого оставить больного сына? Помочь тут мог только Морозов — с детства близкий, почти родной человек.