Елена Невейкина - Наследница Страница 3

Баська

…Журчание воды убаюкивало её всю ночь. Чтобы хоть как-то согреться, Элен забралась в кусты ольшаника, растущие в изобилии возле самого выхода из потайного хода. Здесь по крайней мере не чувствовался холодный влажный ветер. Он леденил не только тело, но и душу, принося с собой запах гари, запах гибели её родного дома.

Очень хотелось есть. Солнце уже давно перевалило за полдень. Элен вылезла из своего убежища и решила пойти в деревню, попросить что-нибудь поесть. А потом нужно скорее узнать, где отец и брат — они ведь наверняка тоже где-то прячутся. А потом… Что нужно сделать потом, она не знала, но подумала, что это не беда. Как только она найдёт отца и брата, ей уже ничего самой решать будет не нужно, взрослые сами найдут способ избавиться от проблем.

Попив немного из реки, чтобы хоть чуть-чуть заглушить голод, Элен отправилась в деревню. Чтобы сократить путь, она пошла через лес, набрела на богатый черничник, стала есть крупные сочные сладковатые ягоды и, увлёкшись, немного заблудилась. Испуга не было. Эти леса были хорошо ей знакомы: много раз они играли здесь с братом, и с деревенскими девчонками ходили за грибами и ягодами. Элен знала, что нужно лишь пройти немного в любую сторону по прямой, и она найдёт какую-нибудь знакомую примету, которая подскажет ей дорогу в нужную сторону.

Когда девочка, наконец, поняла, где находится, день уже клонился к вечеру. Она заторопилась, вышла на нужную тропинку и скоро подошла к деревне. Вышла Элен к ней с противоположной усадьбе стороны: пока искала дорогу, оказывается, обошла деревню по большому кругу. В этом месте кустарник на опушке подходил почти к самой деревне.

Дойдя до ближайшего забора, она уже собиралась выйти на дорогу и подойти к калитке, как вдруг увидела незнакомого человека верхом на лошади. Рядом с ним шёл пешком ещё один — одетый попроще. Пеший смотрел на верхового с опаской. Элен быстро юркнула обратно в кусты. Верховой говорил, явно давая указания пешему:

— Так ты смотри: это единственная дорога из деревни. Вокруг — болота, там не пройти. Если кто жив из них остался и скрыться попытается, только здесь и сможет проскочить.

— Так, ваше благородие, ранетые оне, вроде. Как же ж побегут?

— А ты не рассуждай! Сами не смогут — охотники помочь найдутся. Твоё дело — смотреть и доложить! А упустишь — шкуру спущу! — повернув коня, всадник скрылся за домами.

Второй человек, повздыхав, ворча себе под нос о своей горькой судьбе, полез прятаться в кусты. К счастью, прятаться он решил с противоположной стороны дороги.

Перепуганная Элен, забыв о мучавшем её голоде, потихоньку ушла снова в лес. Она не сомневалась, что речь шла о её семье. Значит, их всех ловят! А поймают — убьют! Вон, как сказал этот человек на лошади: шкуру спущу. Разве можно ходить без шкуры!? Раз так — в эту деревню нельзя. И в другую — тоже, наверное, нельзя. Куда же идти?

Уже в сумерках Элен отыскала в лесу шалаш, который деревенские мальчишки построили для игры в «казаки — разбойники». Там, завернувшись во влажную рогожку, изображавшую когда-то персидский ковёр атамана разбойников, она и провела ночь.

Утром Элен решила идти в «дальние деревни». Она понятия не имела, где они расположены, но много раз слышала, как в деревне говорили о них. «Привёз из дальней деревни», «он живёт в дальней деревне», «а в дальней деревне, что вооон за тем лесом…» При этих словах люди всегда взмахом руки или головы указывали в одном и том же направлении. Туда ездили, значит, дорога была, а в том направлении, куда указывали, существовала лишь одна дорога. Вот по ней и пошла Элен. Собственно шла она не по дороге, а рядом с ней по лесу, чтобы успеть спрятаться в случае чего. Спотыкаясь, плача от усталости и жалости к себе, отцу, брату, собирая по дороге попадающиеся ягоды, она брела до середины дня. Выбившись из сил, Элен присела отдохнуть и, незаметно для себя, уснула возле самой дороги под кустом.

Проснулась она от того, что её поцеловали в губы. Ей как раз снился прекрасный сон: сказочно красивый юноша явился за ней, чтобы увести в своё королевство. У него было лицо брата, а голос какой-то тихий и странный. И говорил он на непонятном языке. «А-а! Так ведь он из далёкого королевства, — догадалась Элен. — Там все, наверное, так говорят. Как же я буду с ним разговаривать?» И тут он замолчал и поцеловал её. И ещё раз. Элен открыла глаза, просыпаясь.

Над ней стояла огромная лохматая собака. Она улыбалась собачей улыбкой и махала хвостом. Потом собака наклонилась и в третий раз лизнула маленького человеческого щенка, явно брошенного здесь у дороги на произвол судьбы. Собака не хотела тоже оставлять этого щенка на погибель, но и поднять не могла. Оставалось обратиться за помощью к хозяину, который не сразу понял, куда его тянут, хватая за штаны.

Элен уже сидела на краю дороги, протирая глаза грязными пальцами. Взглянув вверх, она онемела — настолько подошедший человек отличался от сказочно прекрасного королевича, образ которого ещё стоял перед её глазами. Перед ней стоял огромного роста цыган и улыбался. Ни всклокоченная борода, ни буйная уже с проседью шевелюра почему-то не пугали. На дороге остановились несколько повозок непривычного для Элен вида. В них и вокруг были люди с такими же чёрными волосами, одетые непривычно пёстро.

— Ты откуда здесь взялась, басенькая? — спросил высокий.

— Из усадьбы, — почему-то честно призналась Элен.

Цыган как-то сразу помрачнел, но взгляд его быстро вновь стал ласковым. Он, оглянувшись, крикнул что-то, видимо позвал, потому что к нему сразу подошла красивая женщина лет тридцати, перекинулась парой слов с высоким и присела перед Элен. Заглянув ей в глаза, погладила по голове и просто сказала:

— Пойдём, басенькая, поешь да попьёшь, потом отдохнёшь. А что делать дальше — там решим.

Элен доверчиво взялась за протянутую ей руку и пошла к повозкам.

Так закончилась первая, безмятежная, страница жизни Элен. Это была жизнь любимой дочери и сестры, благополучной маленькой барышни — своевольной проказницы и выдумщицы. Теперь началась другая — неизвестная, переменчивая, хотя и не лишённая приятных моментов, жизнь приёмной дочери цыганского табора. А вместе с новой страницей жизни пришло и новое имя. С лёгкой руки её нового отца все стали называть её Басей или Баськой. Элен никогда ни о чём не заботилась, а если и думала о завтрашнем дне, то исключительно как об источнике следующих удовольствий или приключений; Баське же предстояло постоянно трудиться, чтобы жить. Как хорошо, что теперь она была не одна! Рядом были люди, веками выживавшие в самых неблагоприятных условиях; люди, которые хорошо знали, что надеяться можно только на себя и на свой род, который не предаст, который поможет, который спасёт…