Роберт Ши - Монах: последний зиндзя Страница 30

– Но ведь не императорский же дворец?!

– Почему? Разве он не принадлежал нам?

– Но там осталась моя семья – принцесса Садзуко и мой сын!

На лице молодого воина отразились симпатия к юноше и тревога.

– Я уверен, что они увели оттуда всех, прежде чем предали его огню.

Он слегка похлопал Ацуи по руке и отъехал в сторону. Трагедия спутника была слишком тяжела, чтобы сочувствовать и разделять его горе.

«В императорском дворце находилось много родственников и сторонников Такаши, – подумал Ацуи. – Конечно, они вывезли оттуда всех». Однако уничтожить работу стольких лет за один час было злобным, порочным делом, и его охватил стыд при мысли, что именно его род отважился это сделать и осуществил свое решение. Императорский дворец принадлежал Священным Островам, богам, а не роду Такаши.

Теперь огонь перебросился на соседние кварталы. Тысячи маленьких домиков и больших особняков были охвачены пламенем. Должно быть, до наступления ночи весь город превратится в пепел, если огонь будет и дальше продолжать распространяться. Как только паланкин пронесли через ворота, Ацуи услышал ровный, тяжёлый, монотонный звон, доносящийся откуда-то издалека. Оглянувшись, он увидел пагоду храма Гион, расположенного в центре города, окутанную дымом. Он не знал, был ли это сигнал тревоги или прощание с Такаши, но в горестном звуке колокола он услышал жалобу на то, что было совершено.

Так беженцы шли по дороге Судзяку, по направлению к Внутреннему морю. Они продолжали двигаться всю ночь без остановки, несколько групп носильщиков, сменяясь, несли паланкин. На рассвете Нотаро и его персональная охрана подъехали к паланкину, над которым развевались вымпелы с изображением Красного Дракона. По приказу Нотаро носильщики поставили паланкин на землю и простерлись ниц, в то время как зевающий маленький император, его мать и несколько нянек вышли из паланкина и пошли прогуляться по близлежащему лугу.

После того как, вернувшись, они вновь скрылись за шторами паланкина, Нотаро собрал сто молодых самураев из императорского эскорта.

– Кто из вас командир?

После Тонамиямы Нотаро сильно похудел, и его глаза глубоко запали. Он нервно переводил взгляд с одного на другого, но ни на ком не останавливался, подобно мухе, пытающейся вырваться из комнаты.

Через некоторое время один из молодых воинов робко произнес:

– Мне кажется, что у нас нет командира, господин Нотаро.

– Как же, во имя Принцессы острова, вы можете надлежащим образом сопровождать императора, если среди вас нет командира? Об этом следовало доложить мне! Разве в этой армии нет ни одного начальника? Неужели я должен все выяснять сам? Взгляд Нотаро упал на Ацуи:

– Ты будешь командиром! Ты – сын Кийоси и, кроме того, имеешь боевой опыт. Ты будешь командовать от имени его высочества императора, ожидая следующих указаний. Заставь носильщиков бежать, пусть даже это убьёт их. Мы должны доставить императора в Хиего и отправить его на корабле на запад.

Нотаро приказал своему помощнику подвести коня. Ацуи подошел к нему вплотную, чтобы никто не слышал, о чем он будет с ним говорить.

– Пожалуйста, достойный дядя, моя жена принцесса Садзуко и мой сын Саметомо остались там, в императорском дворце. С тех пор как я увидел, что дворец сгорел, я беспокоюсь об их безопасности.

Нотаро пристально посмотрел на него.

– Беспокоишься о своей жене? Тебе должно быть стыдно! Я не представляю, где сейчас находятся мои жена и дети, но я озабочен более важными проблемами. Ты же самурай!

– Извините меня, достойный дядюшка, – прошептал Ацуи, его лицо пылало. – Как дедушка?

Нотаро опустил глаза, заговорил еле слышным голосом:

– Я не хочу, чтобы об этом знали. Великого господина Согамори больше нет с нами.

– Нет! – прошептал Ацуи.

Он знал о том, что Согамори умирает, но слова Нотаро явились для него ударом. Почему у него все отнимают? Власть Такаши исчезла, Хэйан Кё и Рокухара – тоже. Садзуко и Саметомо остались в руках врага. Его отец давно умер, теперь умер и дед. Ацуи хотел знать, жива ли еще его мать.

– Он умер от жара? – спросил Нотаро.

– Меня там не было.

– Когда состоятся похороны, дядя?

Нотаро молчал. Ацуи повторил свой вопрос.

– У нас нет его тела, – выдохнув, произнес Нотаро.

– Вы имеете в виду, что тело деда попало в руки врага? – Ацуи был ошеломлен. – Как мы могли позволить этому произойти, дядя?

Нотаро покачал головой и закрыл глаза. Слёзы заструились по его щекам.

– Он был среди тех, кто последним покидал столицу. Необходимо было найти особую повозку – большую и достаточно прочную, чтобы довезти его и короб с водой. К тому времени, когда все подготовили, в Рокухаре осталась лишь тысяча самураев, готовых сопровождать его. Мы думали, что этого будет достаточно. Я возглавлял шествие в течение нескольких часов езды. Ночью воины Юкио напали на нас к югу от Такацуки и отрезали хвост колонны. Я узнал об этом лишь через несколько часов. Было уже поздно для того, чтобы вернуться и попытаться спасти их.

– Был ли дед мёртв, когда напал Муратомо?

Нотаро взглянул на Ацуи. Никогда ещё Ацуи не видел такого выражения стыда и боли на человеческом лице.

– Я не знаю…

Ацуи захотелось кричать. Он почувствовал внезапную непреодолимую тошноту. Мог ли враг взять в плен живого деда? Нотаро следовало вести всю армию так, чтобы попытаться спасти Согамори, даже если это было невозможно. Все Такаши до последнего человека, даже император, должны умереть во имя спасения Согамори! Ненавидя Нотаро, Ацуи подавил желание высказать всё, что хотел. Нотаро был его господин и вождь, ибо занял место его отца и деда. Выражение неуважения к главе клана сейчас лишь добавило бы пятен к отвратительной репутации Такаши. Сделав над собой болезненное усилие, Ацуи лишь сказал:

– Как печально, что величайший человек в его возрасте, одержавший в своей жизни столько побед, должен встретить унизительную смерть в одиночестве от рук своих врагов!..

Нотаро открыто рыдал.

– Ты не понимаешь, Ацуи! Ты никогда не поймешь! Я теперь глава нашего клана, Я должен составлять планы и принимать решения. После Тонамиямы я хотел умереть, но отец запретил мне это. Он сказал, что больше нет никого в таком возрасте, имеющего опыт и заслуги, кто занял бы его место. Я должен жить и властвовать, хотя и доказал, что не подхожу для этой роли…

Содрогаясь от рыданий, Нотаро отошел от Ацуи, забрался на лошадь и ускакал через луга. Гордость красных знамен подверглась огромному унижению, которое претерпели Такаши. Ацуи молчал, пытаясь взять себя в руки перед тем, как вернуться к воинам, которыми ему предстояло командовать.