Анна Барт - Месть из прошлого Страница 30

– Хей, ты как?

Я попробовала пошевельнуться, но сильная боль в плече заставила меня поморщиться. Охая, приподнялась на подушках и огляделась.

– Как я здесь оказалась? Что случилось?

– Ничего не помнишь?

Я осторожно отрицательно покачала головой.

– Ты забыла мобильник в машине. Я ждал-ждал, звонил-звонил: тишина. Связался с Вацлавом. Тот сказал, что ты уехала на встречу со мной несколько часов назад. Ты хоть помнишь, что мы собирались ехать в Лас-Вегас вечером? – осторожно спросил Мур.

Я возмущенно засопела.

– Естественно. Не страдаю маразмом и провалами в памяти тоже.

– Хорошо-хорошо, – тоном психоаналитика, занимающегося с крайне нервозной пациенткой, подозрительно быстро согласился Мур. – Но как тебя угораздило упасть?

– Я не упала! – рассердилась я. – Какая-то сволочь нагло столкнула меня с дурацких досок!

Мур тихо присел на краешек кровати, поправил одеяло, переставил склянки на столике, внимательно поизучал собственные пальцы и лишь потом негромко произнес:

– Если бы не ребята, которые целовались у ворот стоянки, я бы тебя не искал, решив, что раздумала по каким-то причинам ехать. Случайно услышал, как ребята возмущались нарушителями, паркующими машины в неположенном месте. Кстати, тебя оштрафовали…

– Не ты ли? – не удержалась я от гневного вопроса.

Даму столкнули в ночной океан, а он бубнит о каких-то нарушениях при парковке! Американская зануда!

– Нет конечно, – возмутился Мур. – В общем, подошел к ребятам. Ты не показывалась, а машина на стоянке была твоя. Что ты могла делать в такой темнотище на пустынном пляже? Ответь, зачем тебя понесло на пирс? Там же объявление висело – проход закрыт!

Я отвернулась от Мура и ничего не ответила.

– Врач сказал, что ты несильно ударилась головой, но потеряла сознание и пролежала долго на холодном песке. Надеюсь, избежишь воспаления легких.

Голова не болела, но плечо ломило немилосердно. В этой конторе что, напряженка с обезболивающим?

Впрочем, ничего удивительного. В городе, где я живу, в славном и всемирно известном Беверли-Хиллз, на 39 человек приходится один врач. Правда, этот врач не сможет помочь в моей ситуации, потому что он – пластический хирург.

Традиционного госпиталя в городе нет, зато есть Родеро-драйв с миллионными бутиками, где стремятся отовариваться все звезды Голливуда и иностранные нувориши. А еще есть небольшая тюрьма с камерами на одну персону, где потенциального клиента ждет мягкая кровать, личный телевизор и телефон.

– Мур, – прокряхтела я и села, поддерживая больничную рубашку, так и норовящую соскользнуть вниз. – Не буду лежать здесь! Хочу домой.

– Сегодня не отпустят, – Джон сочувственно смотрел на меня.

– Не хочу лежать в больнице! – громко заявила я, чувствуя себя невыносимо глупо под его жалостливыми взглядами.

– Лиза, – спокойно поправляя плоские неудобные подушки за моей спиной, ответил Мур. – Если ты серьезно считаешь, что кто-то столкнул тебя с пирса, то безопаснее остаться на ночь здесь. Ты мне не ответила – зачем тебя понесло на пляж?

– Хотела почитать дневник Марины и подумать в одиночестве, – пробурчала я.

– А где оставила Маринин дневник? – вопросил Мур.

– Был со мной. В руке держала, когда шла к машине.

– Подлинник?!

– Нет, перевод, – успокоила я Мура.

Тот только покачал головой.

– Вот так-так. Кто-то спер его. Что же такое получается? Толстяк из Анахайма прав? Секретной польской организации действительно нужен дневник?

И тут-то я вспомнила, о чем думала на пирсе перед тем, как упала с досок и, подскочив на кровати от волнения, схватила Джона за руку:

– Мур, я обнаружила кое-что в переводе. Потрясающий факт, который никто из нас не заметил. Таинственная магия чисел – 23 и 17. Вот скажи – когда расстреляли последнюю царскую семью?

Мур с опаской покосился на меня:

– Николая II?

– Да.

Мур возвел очи к больничному потолку и сделал вид, что вспоминает дату.

– В июле 1918 года, – корректно напомнила я. – Так?

– Кажется, так, – осторожно согласился он.

– Да не кажется, а точно, – возмутилась я. – По старому, юлианскому стилю убийство произошло ночью 4 июля. По новому же, грегорианскому календарю, убийство падает на 17 июля. Ты знаешь, что после революции большевики отказались следовать старому календарю? Дескать, потому что его использовала православная церковь – опиум для народа – и перешли на новый. Разница между юлианским и грегорианским календарем составляет 13 дней. А когда празднуется день святой великомученицы Марины православной церковью, в курсе?

– Нет, – Мур вопросительно смотрел на меня.

– Тоже 17 июля, – тихо ответила я. – По новому стилю.

В комнате повисло молчание, нарушаемое только тиканьем электронных часов на стене.

– Ты хочешь сказать, что предсказание Марины о гибели царской семьи не миф? – наконец потрясенным и тихим голосом пробормотал Мур. – Оно исполнилось? Триста лет спустя после насильственной гибели ее сына, потомка Марфы и Филарета постигла та же страшная участь?

– Не знаю, – неуверенно прошептала я в ответ. – Но скажи, почему семью расстреляли именно в день святой Марины? Глухой ночью? Возможно ли такое совпадение? И Елизавета Ксаверьевна всегда плакала, глядя на портрет, и говорила о возмездии и каре…

И еще икона на портрете Марины. Не обратил внимания? Какая-то странная, не похожая на канонические… Я так и не поняла, что за святой изображен на ней… А в руках у Мнишек – католические четки… Марина приняла православие перед венчанием – причем здесь четки?

– Вот что, Лиза, – быстро перебил меня Мур и приветливо помахал рукой появившейся в дверях медсестре с осиной талией и огромным «голливудским» бюстом. – У тебя был долгий день. На сегодня хватит разговоров и волнений. Прими лекарство – и спать. Завтра поговорим. Если что – я в соседней палате, никуда на ночь не уйду…

– Мне здесь не нравится, – понимая, что ночь все же придется провести в госпитале, недовольно закапризничала я, запивая водой огромные розовые пилюли, протянутые любезной медсестрой. – Подушки микроскопические, одеяло колючее, холод собачий. Воняет хлоркой… Дай телефон позвонить домой и предупредить своих. Вот только что бы наврать, чтоб не волновались?

– Все уже сделано. Сказал твоему брату: ты останешься на ночь у меня.

Я подавилась водой. Мур успокаивающе похлопал меня по спине.

– Ну не надо так переживать. В конце концов ты – молодая женщина и я не Квазимодо, Сергей все понял.

Интересно, что такое понял Сергей? Мур просто не представляет, какой концерт ожидает меня завтра!

Когда Мур вышел, чтобы «переговорить с врачом», я быстренько перезвонила Машке и наврала ей, что не с кем было оставить детей и что смогу приехать только завтра. Потом набрала номер Сергея и напомнила о поездке в Лас-Вегас.