Кирилл Кириллов - Витязь особого назначения Страница 30

– Да кто ж его знает. Но раз действует, так надо пользоваться. – Ягайло подмигнул девице озорным глазом.

Стиснутый стенами город, не будучи в состоянии разрастаться в ширину, тянулся вверх. Этаж надстраивался над этажом, верхние уступами нависали над нижними. На улицах царил вечный полумрак, лишь изредка прорезаемый лучами солнца, отыскивающими какие-то прорехи в плотной застройке.

Мостовая была не везде, в основном перед роскошными каменными или кирпичными домами с островерхими гонтовыми крышами, многочисленными украшениями, жестяными флюгерами и желобами для стока воды, оканчивающимися львиными пастями. Перед домами попроще виднелись промоины, где во время дождя круто замешивалась липкая грязь, в коей иная телега могла увязнуть по ступицу. Кое-где виднелись остатки сгнившей соломы, которую укладывали поверх таких «ловушек» во времена больших праздников.

Узкими улочками, стиснутыми в клещах сточных канав, они вышли на центральную площадь. В центре вяло шумел городской рынок, здесь продавали оружие, дорогие украшения и всякие заморские игрушки. Крестьян почти не попадалось, такие товары были им не по деньгам, да и горожан вдоль рядов сновало не особенно много. Большинство их толпилось у входа в костелы.

Один, высокий, с романскими башнями и массивным фасадом, за коим можно было отсидеться в случае захвата города, по легенде, был единственным зданием, которое не смогли взять татары во время нашествия более чем столетней давности. Ему покровительствовал святой Андрей. Второй был посвящен святому Войцеху, который проповедовал на этом месте, отправляясь в миссионерское путешествие в Пруссию. Невысокий, с плоской крышей, он был построен так давно, что, казалось, уже врос в землю. Ощущение дополняла махина крытого рынка, нависающая над приземистым строением.

За рынком высилась квадратная, облицованная белым известняком башня ратуши и по совместительству городской тюрьмы. Неподалеку притулилось лобное место – огромный каменный круг с вырезанными по краю кровостоками и колодой для рубки голов в центре. Рядом несколько деревянных перекладин для повешенья, на которых вольготно расположились сытые иссиня-черные вороны. Еще несколько каких-то непонятных приспособлений. Невдалеке рожны с насаженными головами. Оскалы-улыбки. Иссохшиеся, отваливающиеся кусками лохмотья. Коричневая кожа. Пустые глазницы выклеванных глаз.

– Ягайло, а для чего это? – дернула витязя за рукав Евлампия, указывая на вознесенное на высокий шест колесо со спицами на манер тележных, с веревками и все сплошь в бурых пятнах.

– Нечего на всякое пялиться, – пробурчал Ягайло, увлекая ее за собой.

– Но интересно же…

– Нечего, нечего, – пробурчал Ягайло, буквально волоча девицу по каменной мостовой.

Той ничего не оставалось, как покориться.

– А отчего построено так странно? – вертела головой Евлампия. – Тут вот, смотри, дома плотно стоят, а там – как придется? И разные совсем, этому будто сто лет, а этот вот словно вчера достроили.

– Так, наверное, тут раньше пашня была, али виноградник, али скотину выпасали. Потом земля дороже стала, скотину за стены выгнали, а на месте дом построили. А по соседству, может, виноград еще лет сто рос, потом и его вырубили и застроили. Вот и вышла такая чересполосица.

Они пошли дальше. Евлампия во все глаза таращилась на щиты над входом каждого дома с намалеванными на них изображениями. Красный медведь, волк, лебедь, полумесяц, золотая звезда, золотой меч… По ним дома и различали. Иногда путникам приходилось отходить подальше от фасадов, ибо прямо под ногами оказывались входы в погреба и лазы в подвалы и далеко не все были закрыты крышками или решетками.

На некотором отдалении от площади улица резко ныряла вниз, потом вновь возносилась и на подъеме упиралась в высокую, гораздо выше внешней, стену Вавельского замка, сплошь увешанную флагами и вымпелами. Какая-нибудь цветная тряпка в обязательном порядке свешивалась с любого доступного места. Постройки начинались прямо под стеной замка, отделенные от него лишь неширокой улицей. Стиснутая с одной стороны каменной кладкой, а с другой – разномастными фасадами домов, она мягко изгибалась, вторя руслу когда-то засыпанного ручейка, притока Вислы. Ягайло и Евлампия свернули по ней, прошли с сотню шагов и оказались на небольшой площадке.

Стена здесь поворачивала под прямым углом, и вдоль нее тянулся вверх, к крепким воротам, каменный въезд. Противоположная стене часть, не забранная даже перилами, просто обрывалась вниз. Там, под обрывом, была устроена полоса смерти. Из земли торчали остро отесанные колья, густо росли колючие кусты, обвиваемые лозами дикого винограда. Валялись острые камни. Любой упавший туда с обрыва, даже если б остался жив и смог ходить, выбирался б из этих завалов минут пятнадцать, представляя собой отличную мишень для сидящих в надвратных башнях и на стенах арбалетчиков. За ловушками начинался луг, полого сбегающий к серой ленте реки. На нем флегматично паслись унылые коровы, чуть дальше расфранченные горожане прогуливали по набережной своих дам в глухих черных платьях с белыми воротниками.

У самого поворота, на небольшой каменной площадке, расположились вокруг костерка полдюжины стражников. Деревянными ложками они помешивали в медном котелке густой кулеш. Вокруг распространялся одуряющий аромат разваренного пшена и свежего мяса. Заметив приближающихся путников, стражи лениво потянулись к стоящим неподалеку горкой алебардам, но, увидев знак на бочкообразной груди Ягайло, снова уставились в котел, пожирая его недоваренное содержимое голодными взглядами.

Евлампия с шумом, прям не девица, а ландскнехт дремучий, подтянула слюни. Витязь же только хмыкнул. Его чуткий нос уловил совсем другие запахи, идущие из королевских покоев, – и серебряный орел, похоже, был к ним отличным пропуском. Да, впрочем, и без бляхи никто бы им особо не препятствовал. Набирали в ночную стражу абы кого, детей лавочников, неприкаянных отроков, не попавших в студенты, и прочих городских бездельников. Их самих часто бивали подгулявшие шляхтичи, а городские воры и залетные разбойники не обращали никакого внимания.

Сработал волшебным образом талисман и в воротах. Капитан стражи, дядечка в летах и чинах, посмотрел их подорожную, покосился на нагрудную бляху и с поклоном пропустил Евлампию и Ягайлу в крепость. Даже не спросил, с какой целью они решили нанести визит Казимиру III, Милостию Божией королю Краковской земли, Судомирской земли, Серадской земли, Польской земли, Куявской земли, Добрянской земли, Поморской земли, Русской земли, господарю и дедичу вечному землям тем обладателю, королю велебному[21].