Жеральд Мессадье - Цветок Америки Страница 31

В Страсбурге был свой уличный театр, и Жанну с Францем Эккартом очень развеселила пантомима, представленная осенью 1497 года на Соборной площади. В ней показывали, как старикашка и юнец добиваются расположения хорошенькой коронованной барышни. Барышня была в голубом одеянии, старикашка в желтом — цвет рогоносцев, а юнец в зеленом — цвет волокит. Старикашка и юнец обменивались оскорблениями, потом палочными ударами; судейские и священники, ввязавшись в схватку, усмиряли юнца и сажали его в клетку. Тут появлялась смерть, наносила смертельный удар старикашке и освобождала юнца, который облачался в одежды усопшего, а священники целовали ему зад. Он занимал место подле красотки, рядом возникал другой юнец, и все начиналось снова. Пьеса имела название «Вечные рогоносцы». Невозможно было выразиться яснее.

Сам город Страсбург был чем-то вроде республики. Здесь говорили свободнее, чем в Париже, где поэт Пьер Гренгор, ставивший уличные мистерии, зорко следил, чтобы никто не насмехался над троном.

В общем, надзирающие за культурой появились не вчера.

Однако нынешняя смена дворцовых декораций несколько отличалась от предыдущих. Людовик XII приходился Карлу VIII дядей: он был сыном поэта Карла Орлеанского, чья слава окажется куда более долговечной, чем у нового монарха. Король Карл скончался, не оставив наследника: четверо его детей умерли в младенчестве. Глава завершена. Скипетр предстояло передать ближайшему родственнику мужского пола, кем бы он ни оказался: это был Людовик, герцог Орлеанский. Салический закон запрещал передавать власть женщинам.

Предполагаемый наследник, потомок Карла V по прямой линии, был не молод — ему исполнилось тридцать шесть лет. Как последний представитель Орлеанской ветви, он находился в непосредственной близости от трона. Эту опасность почуял уже Людовик XI, отец покойного короля: если он умрет, не оставив сына, трон достанется герцогам Орлеанским.

В самом деле, он имел все основания опасаться оскудения своего рода: из четверых его детей двое мальчиков, Карл-Орланд и Франциск, умерли в младенчестве. Дочь Жанна, называемая, естественно, Жанной Французской, была кривоногой и горбатой, не способной к деторождению, но зато ее ожидала святость. Только Карл мог вступить на престол, но если семя его окажется столь же маломощным, трон достанется герцогам Орлеанским. Разумеется, Валуа ненавидели их просто за то, что они существуют на свете. И Людовик XI заставил своего крестника Людовика Орлеанского жениться на горбунье Жанне, надеясь таким образом пресечь конкурирующую ветвь. Пусть не будет больше никаких герцогов Орлеанских.

Стоит напомнить к слову, что отношения между королем и его будущим зятем не задались с самого начала: король Людовик держал младенца, будущего герцога Орлеанского, над купелью. Он пощекотал мальчугану пятку, и тот описал королевскую мантию. Дурное предзнаменование!

Ибо пурпур и горностай не мешали принцам быть такими же суеверными, как святоши, осенявшие себя крестным знамением при уханье совы.

Вынужденный брак между Людовиком Орлеанским и Жанной Французской стал одним из самых омерзительных эпизодов королевских анналов, в которых грязи и бесстыдства предостаточно. Людовику Орлеанскому не было двух лет, а его нареченной трех недель, когда Людовик XI заключил в 1464 году первое брачное соглашение. Опасаясь, что договор будет расторгнут после его смерти, он решил ускорить события и сыграть свадьбу в 1476 году. Жениху было четырнадцать лет, невесте — двенадцать. Non licet.[18] Король обратился за разрешением к папе. Казалось бы, понтифик должен был отказать со скандалом. Ничего подобного, услужливый Сикст IV поспешил исполнить просьбу французского монарха. Восьмого сентября свершился акт королевской мести: в замке Монришар четырнадцатилетнего мальчика обвенчали с двенадцатилетней девочкой — бесплодной, горбатой и хромой. Рыдающего подростка под руки подвели к алтарю — он прекрасно сознавал, кого ему подсунули. Ни король, ни мать жениха, Мария Киевская, не почтили своим присутствием этот мрачный фарс.

Увидев в первый раз невесту, Мария Киевская едва не упала в обморок от ужаса! Ей угрожали, что убьют сына, если она не согласится на этот брак, состряпанный в аду с благословения папы.

К счастью, у мальчика напрочь отсутствовало физическое влечение, и брачная ночь не состоялась. Новобрачные разошлись каждый в свою сторону. Самые неисправимые циники не могли себе представить, как эти дети начали бы супружескую жизнь при столь гнусных обстоятельствах.

Кроме Людовика XI, который все время требовал, чтобы молодожены встречались. Бог весть, какие похотливые фантазии бродили в воображении Валуа: он, против всякой очевидности, надеялся, что брак получит свое логическое завершение, и едва не дошел до того, чтобы самолично спустить штаны с юного герцога Орлеанского, дабы тот понял, что ему нужно делать. Встречи супругов происходили регулярно, однако между ними не было и намека на близость. Людовик Орлеанский, будущий Людовик XII, ненавидел свою жену.

Между тем Людовик XI распространял порочащие мальчика слухи. Тот родился, когда его отцу исполнился семьдесят один год. Скажите на милость, неужто старый герцог отличался такой пылкостью? Следовательно, настоящий отец ребенка — конюх. Трудно переоценить роль конюхов в легендах о королях.

Банкиры в те времена считались самыми осведомленными людьми, что, впрочем, продлится недолго. По роду занятий им приходилось выведывать, как говорится, всю подноготную своих клиентов. Поэтому Жозеф де л'Эстуаль уже через несколько месяцев рассказал Жанне обо всех этих ужасах. После его смерти Деодат взял на себя миссию поставщика новостей — точно так же, как унаследовал прочие дела своего отчима и дяди. Жанна радовалась, что живет в Страсбурге: нет, этот город населен не святыми, но оказаться вдали от мерзостей — большое утешение. Она свою долю уже получила.

Печатник Франсуа де Бовуа был тоже в курсе всех королевских шалостей, ибо он с большим успехом продавал анонимный роман под названием «Жан Парижанин», где рассказывалось о женитьбе Анны Бретонской и покойного Карла VIII, случившейся при весьма живописных обстоятельствах.

Первый встречный понял бы, что юноша, с которым обошлись так, как с молодым герцогом Орлеанским, отнюдь не питает нежных чувств к Валуа. Действительно, он начал мстить, едва представилась возможность. Его мучитель Людовик XI еще не сгнил в своей могиле в Сен-Дени, как молодой герцог Орлеанский с помощью Франциска II герцога Бретонского затеял заговор с целью освободить короля Карла VIII от тирании старшей сестры Анны де Боже, которая была законной опекуншей своего несовершеннолетнего брата. Но Людовик Орлеанский не так уж ошибался на ее счет: она ненавидела его — угадайте почему.