Виктория Руссо - Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей Страница 31

– Ты бледна и расстроена. Что произошло? – обеспокоилась хозяйка усадьбы, увидев вошедшую Анну.

– Портниха умерла!

– Ну, стоит ли так горевать? Тем более, ты ее не знала! Или я ошибаюсь?

– Уход людей меня тяготит. Я будто сиротею, раз за разом, – Анна пыталась шутить, но скрыть отчаянье, которое появилось после известия, что Козырь ее бросил на произвол судьбы (она в этом была уверена), ей никак не удавалось. – Что ты делаешь, чтобы остановить эти слезливые волны? Глубоко дышишь?

– Я смотрю на человека, который меня успокаивает или слушаю его голос. Точнее, ее. Самый верный способ!

Анна понимала, кого имела в виду Наталья Петровна, но не смогла найти сил, чтобы выразить свою благодарность, она лишь кивнула и села рядом с вышивальщицей на кривоногий диван – единственную на нижнем этаже не плетеную мебель.

– А по поводу того, что ты сиротеешь, я с тобой полностью не согласна, Анна. У тебя есть мы с Ваней, – заявила Натали, отложив шитье. – И это также неотвратимо, как снег зимой. Погуляем? Я сто лет не выбиралась на улицу!

Анна все думала о Козыре, об их связи и совместном будущем. На что она рассчитывала, оставив его одного? На понимание и терпение? Она попала в дом чужих людей, которые должны были признать в незнакомке родного человека, и ежеминутно дрожала под пристальным взглядом Натальи Петровны, желающий подловить притворщицу, чудом она проскочила это минное поле. Самая сложная часть задумки была на ней, все немного затянулось, но этого и следовало ожидать.

Женщины некоторое время бродили молча по заснеженному саду. Небо было светлое, но солнце не украшало зимний день, что очень радовало Наталью Петровну.

– Я боюсь его даже зимой, – созналась она. – Мне часто снится сон, как я выхожу на улицу в жаркую солнечную погоду, и моя кожа покрывается жуткими волдырями, я начинаю кричать от боли, а безжалостное солнце светит еще сильнее, я погибаю медленно, страдая от боли, пока от тела не остается кучка пепла.

– Ну, вот видишь, Натали, даже святым снятся кошмары! Теория твоего отца о том, что ночью видят плохие сны те, кто их заслужил, и что их причина – чувство вины, не верна.

Беседующие дамы немного постояли у поблескивающего от снега куста, он напоминал человеческую голову, словно это была несовершенная или незавершенная работа скульптора.

– Кто-то голову потерял! – усмехнулась Анна, ей, наконец, удалось перебороть свое горе и отвлечься, она даже смогла улыбнуться, чем порадовала свою компаньонку.

– Да, потерял голову не кто-то, а наш Ваня! – неуверенно произнесла Наталья Петровна, ей не хотелось обсуждать щекотливую тему, но слова с языка слетели сами. – Он и Лиза…

– Я знаю!

– Знаешь? Откуда? Он тебе сказал? Неужели и ты на его стороне, Анна?!

– Я просто была наблюдательна и заметила излишнее внимание Лизаветы…

– Заметила. А я ничего не видела, жила с закрытыми глазами до недавних пор.

– Тебе не о чем волноваться, добрая и заботливая Натали. Она искала внимания, но наткнулась на стену. А это значит, что для него это просто физиологическая потребность – не более. Как мне объяснял один человек в моей… прошлой жизни: в мужчинах инстинкты выражены ярче. Поэтому они чаще теряют голову.

Наталья Петровна упала в сугроб и уставилась на небо. Она начала говорить ужасные вещи, что иногда жаждет смерти, потому что жизнь ей представляется абсолютно бесполезной и бессмысленной штукой.

– Я знаю, что людьми движут инстинкты, – размышляла Натали, – и хоть во мне они дремлют, я не могу мириться с предательством! Они смеются надо мной прямо в соседних комнатах! Бог знает, сколько это длится. Неужели ко мне нет никакого уважения? И что же мне теперь делать?

– Главное – не торопиться, потому что иначе ты лишишься всего приятного, что у тебя есть! – задумчиво произнесла Анна и, всколыхнув снежную голову, под которой оказался совсем голый куст, произнесла: – Что-то разрушить легко, а вот восстановить – это настоящая проблема… И порой невозможно…

– Я часто думаю о том, что не должна была выходить за твоего брата, Анна. Он заслуживает лучшей жены, чем я!

Анна понимала боль этой женщины, сочувствовала ей и желала найти правильные слова, чтобы не допустить нервного срыва. Она упала в сугроб прямо рядом с ней, и какое-то время смотрела на небо. Анна почувствовала себя спокойно, как ни странно такое положение тела очень располагало к откровению:

– Во-первых, позволь мне не согласиться с тобой, Натали, по поводу того, что для Ивана могла найтись жена лучше. Насколько я помню, в одном из писем ты ругала его, что он не лечится от простуды, и если бы не ты, то он давно бы умер! Я понимаю, что это всего лишь юмор, но ведь за шуткой всегда прячется доля истины. Или в этих самых шутках мы пытаемся привлечь внимание к чему-то серьезному, а точнее к себе, к своим поступкам, а возможно даже к боли или обиде, которую наносят окружающие.

Анна вспомнила старичка, которого знала много лет назад, он приносил ее матери по утрам свежую газету. Он все время приходил в одно и то же время – был пунктуальным и старательным, но она никогда его не поощряла, не хвалила, хотя в свое время была хорошо с ним знакома. Человек этот был из дворян и до революции имел несколько домов, пару сыновей и прекрасную репутацию человека добропорядочного и щедрого. Дети погибли во время исторических кровопролитных событий, защищая свое призрачное будущее, жена умерла от горя, а он остался жить, лишившись семьи и всего имущества. Его устроил в маленькой комнатке по соседству и предложил работу почтальон, которого бывший дворянин всегда благодарил добрым словом и монетой за то, что тот приносил газету всегда вовремя.

– Однажды я открыла дверь и увидела глаза этого пожилого человека. В них был столько тоски, что мое сердце дрогнуло. Я побежала в свою комнату и взяла брошь, украденную у кого-то очень давно, и вручила ему, предложив сдать в ломбард и выручить немного денег, но он ее не взял…

– Почему? – затаив дыхание уточнила Наталья Петровна, ей нравилась эта жизненная притча.

– Он отшутился, будто ее не заслужил, раз она не из рук маменьки… Ведь она была главным оценщиком его новой работы, для нее он доставлял почти каждый день несколько листов перепачканной буквами бумаги.

Анна почувствовала, как две горячие струйки слез выкатились из глаз. Лицо того старика она представляла очень живо. Он больше не появился в их доме после того раза, потому что заболел и умер. И возле него никого не было в скорбные минуты, кроме почтальона, к которому он когда-то был добр.