Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей» Страница 31

– Князь, на площади, почитай, весь Новгород собрался. Говорить будешь?

Тот кивнул:

– Буду.

Площадь действительно запрудил новгородский люд. Кто провожал своих в ополчение, кто в поддержку, а кто и просто из любопытства. Тысяцкий подивился, молодого князя толпа не испугала, напротив, говорил страстно и очень твердо.

– Господин Великий Новгород! Свеи нарушили заповедь Господню: не вступай в чужие пределы. Не звали мы их и не чаяли их прихода. Пришли в силе великой, и нет у нас времени ждать подмоги. Пойдем с лучшими воинами на врага и одолеем его сами! Не в силе Бог, а в правде!

Последние слова князя потонули в криках поддержки:

– Веди, князь!

– На любую силу найдется своя силушка!

– Не побоимся, братья, свеев поганых!

– Пересилим вражин!

– Веди, князь!

Александр поднял руку:

– Поведу на битву трудную. Их много больше, чем нас. – Он жестом остановил новгородцев, готовых шапками закидать проклятого врага. – Верю, что осилим их, но всех с собой взять не смогу. Толку не будет. Пойдет от каждого конца по сотне конных и сотне пеших. Отберите лучших и самых сильных. Да чтоб оружие крепкое было. Вся пешая рать встанет под руку Миши, его слово главное. Выходим поутру все, отставших ждать не будем.

Мне даже в голову не пришло остаться в Новгороде, мало того, я не сомневалась, что буду в конной дружине князя Александра. Значит, следовало быстро и основательно подготовиться. Я сходила к кузнецу, запаслась стрелами, попросила поточить меч, кое-где поправить кольчугу. Никифор удивленно уставился на меня:

– А ты-то куда?

Чуть не ляпнула: «На Неву», но только пожала плечами:

– Я воин и дома сидеть не собираюсь.

– Не возьмет тебя князь.

– А это мы еще посмотрим.

Но Никифор вопросы задавал, только пока не увидел, с каким знанием дела я выбираю себе стрелы, и особенно когда взял в руки мой меч. Я все равно предпочитала меч сабле, хотя Вятич и достал мне хорошую. С трудом удержавшись, чтобы не продемонстрировать и без того потрясенному кузнецу умение владеть клинком (во как изменилась, стала серьезной… ну, почти серьезной…), я забрала оружие и с легкостью расплатилась звонкой монетой. Судя по реакции Никифора, плата была излишне большой, но от сдачи я гордо отказалась:

– Сделай кому-нибудь лишнюю стрелу за меня.

– Да тут не одна получится…

– Ну, значит, не одну.

Вот так, знай наших!

Слава была на днях перекована, все остальное в хорошем состоянии, я к походу готова.

Утро выхода выдалось солнечным и предвещало жаркий денек, какие бывают только в июле. На сей раз собирать меня просто некому, потому проверка оружия, конской и собственной амуниции была на моей совести, если что не так, спросить не с кого. Я в очередной раз оценила, как просто быть ведомой. Вятич уже давно критически оглядел бы все мои старания, над чем-то посмеялся, что-то поправил молча, что-то просто подсказал.

Но сейчас я сама себе хозяйка, а потому одна-одинешенька, даже Тишаня вон со своими дружинниками, обо мне и не вспоминает. Тоже мне, боевой товарищ, как грабить меня на лесной дороге, так пожалуйста, а поинтересоваться, мол, не нужно ли вам, Настасья Федоровна, чего-нибудь, так фиг тебе!

Ладно-ладно, вот совершу подвиг самостоятельно, будете знать. Последовал вздох и Анеино «Во дурища!». Но даже это не порадовало, мои друзья так далеко… О том, что Вятич далеко не просто друг, старалась не думать, потому что мысль о возможном соблазнении моего Вятича какой-нибудь упитанной немочкой была невыносимой.

И тосковать себе тоже не позволяла, голова должна быть ясной, а характер твердым. Я тоже чего-то стою, и даже куда больше этих домохозяек с пухлыми щечками. Хотя я знакома с тем, как из-за глазок и губок рушилось даже боевое братство. За примерами далеко ходить не надо, Тишаня, как выловил свою Илицу, о том, кто его учил уму-разуму и не вспоминал, наведывался изредка, и все. А Лушка? Она же просто променяла меня и наши благородные цели на круглые глаза своего Биргера. Если бы не захотела, шиш мою сестрицу даже Биргер заставил бы остаться у него. Предатели… вам бы все амуры, лямуры… а с врагами Руси я одна биться должна, что ли?! Я, между прочим, когда в князя Романа влюбилась, воевать не перестала, даже наоборот.

Решив, что являю собой пример остальным в плане выполнения гражданского долга, несколько успокоилась, хотя это спокойствие сильно отдавало мстительностью. И конечно, заботы со стороны не прибавило, все нужно делать самой, и убедить князя взять меня в дружину тоже. Александр Ярославич очень твердо определил, кого возьмет с собой, я в эту компанию входить не могла по определению, потому как относилась к дамской части Новгорода и была обязана служить молебны и лить слезы в ожидании возвращения дружины. А если я не хочу? Да кто меня спрашивать будет!

Пусть только попробует не взять! Я вам не тихая боярышня и даже не Лушка, я за себя и постоять могу.

Дружина изготовилась к выходу, потому нас со Славой встречало немало изумленных глаз и не меньше насмешек. На сей раз я не стала скрывать свою принадлежность к прекрасной половине человечества, пусть знают наших.

Как и ожидалось, князь тоже удивился:

– Не могу тебя взять с собой.

Нет, ты на него посмотри, а? А я тебя спрашивала, что ли? Сама поеду и подвиг какой-нибудь совершу.

– Мы не погулять идем, трудно будет, даже мужчин не всех беру, только опытных ратников.

Очень хотелось сказать, что многим ратникам до меня далеко, но решила лучше показать. Я спокойно достала стрелу из тула, наложила ее на налучье… Жаль, конечно, разбитого горшка, сушившегося на дальнем тыне, его осколки полетели в разные стороны брызгами.

Несколько мгновений было тихо, потом крякнул пожилой ратник рядом с князем, следом рассмеялся и сам Александр.

– А еще чего умеешь?

– Там покажу, поехали.

Наглость второе счастье, сказала и тронула поводья Славы так, словно это не князь, а я командовала ратью. А что, мне не привыкать, конечно, здесь дружина покрепче моей бывшей сборно-козельской, но ведь и я поумнела за два года.

Когда выбрались из Новгорода, князь Александр поехал рядом:

– Ты где так научилась-то?

– Я Рязань защищала, потом в дружине у Евпатия Коловрата билась…

– Это кто?

Вот те на! Не знать героев собственной страны – это для князя позор. Но тут же сообразила, что Новгород за лесами, может, и в остальной Руси не сразу о Евпатии узнают. Пришлось объяснять. Заодно и о нашей конной рати, которая досаждала Батыю. Я честно старалась не выпячивать нашу, и тем более свою, роль в истории, но все же получалось эффектно. Про тавро у Батыя почему-то промолчала, чутье подсказывало, что не стоит вот так открыто вещать всем (а слушал меня уже не только князь), тайна есть тайна, может, пригодится.