Сергей Нуртазин - Русский легион Царьграда Страница 31

Не единожды ходили они с Ормом на поиски Красавы. Вот и сегодня, жарким душным днем, отгоняя надоедливых мух, шли они по улицам города с той же целью. Прохожие расступались перед ними. Жители Царьграда с недоверием и настороженностью относились к варварам, которых нанял на службу император Василий; еще, видать, памятны им были походы Олега, Игоря и Святослава.

– Куда мы путь держим? – спросил Мечеслав.

– На Амстридскую площадь, где торг невольниками ведут, ромеи ее Долиной слез называют, – ответил Орм.

– Сколь лет минуло, как полонили Красаву да в Царьград увезли, разве отыскать нам ее? Давно, поди, продали, как скотинушку бессловесную, неведомо куда, – грустно сказал Мечеслав.

– Красаву, я думаю, нам сразу не сыскать, а вот Смида, что увез ее, отыщем, через него и о Красаве разузнаем. Прознал я, что Смид в Царьграде. Покинуть город он не может, вокруг мятежники, мы сами-то сюда через их корабли прорывались.

Так, разговаривая друг с другом, вышли они на обширную площадь, наполненную криками, возгласами, плачем, свистом кнутов. Рядами и отдельными кучками стояли рабы, возле которых крутились надсмотрщики и продавцы живого товара, расхваливающие невольников. Здесь же важно расхаживали покупатели; богатые ромеи, одетые в хламиды и гиматии, напоминающие римские тоги, персы в цветных халатах и высоких головных уборах, смуглолицые арабы в белых одеждах, варяжские купцы, больше похожие на воинов. Они приглядывались к товару, осматривали рабов, встречавших будущих господ кто с надеждой, кто с испугом, а кто и с затаенной ненавистью. Среди невольников можно было увидеть стариков, детей, мужчин, женщин, молодых девушек и юношей, светловолосых славян, черноволосых и смуглолицых кочевников, темнокожих курчавых эфиопов. Их щупали, тыкали пальцами в животы, заглядывали в раскрытые рты, осматривая зубы, торговались, спорили, уводили с собой. Но было заметно, что в связи с последними событиями торговля идет не очень бойко. Мечеслав пытался глазами отыскать среди рабов Красаву, хотя и не верил в это. Вдруг у него перехватило дыхание: в толпе мелькнуло до боли знакомое лицо – это было лицо его отца. Мелькнув на миг, оно затерялось в бурном потоке множества людей. Мечеслав провел ладонью по вспотевшему лбу.

«Отец? В Царьграде? В ромейской одежде? Не может того быть. Не иначе наваждение или человек, с батюшкой ликом схожий», – пронеслось в его голове.

– Тебе худо? – спросил Орм.

– Почудилось.

Мечеслав, отгоняя наваждение, махнул рукой перед лицом.

– Может, от жары? Коли занемог, вернемся, – сказал озабоченно Орм.

– Нет, последуем далее, – промолвил Мечеслав, и они продолжили поиски. Время от времени Орм подходил к торговцам рабами и о чем-то расспрашивал их. Как тогда, в Киеве…

– Никак ты и по ромейски разумеешь? – спросил Мечеслав.

– Среди рабов, погибших в море вместе с моим отцом, был грек, он и обучил меня.

Орм неожиданно остановился.

– Смид, – сказал он приглушенным голосом Мечеславу. – Иди за мной.

– Где он?

– Недалече, около чернобородого.

Мечеслав посмотрел в ту сторону, куда указал ему Орм, и увидел варяжского купца со шрамом на лице, разговаривающего с торговцем рабами, тучным бородатым человеком в богатых одеждах. Смид, словно почувствовав на себе взгляд, оглянулся. Орм и Мечеслав отвернулись, чтобы не привлекать внимания. Смид, переговорив с работорговцем, распрощался и, прихрамывая на одну ногу, быстро зашагал к центру площади. Орм и Мечеслав пошли за ним. Он неожиданно обернулся, посмотрел на них пронзительным взглядом и растворился в толпе. Они рванулись за ним, но вскоре, поняв тщетность своих попыток, остановились. Орм глянул вокруг. Увидев мальчишку, продающего свежую воду, подошел к нему. Они немного поговорили, Орм вложил ему в руку несколько кератиев и фолл, мальчишка заулыбался и нырнул в толпу.

– Ну вот, – сказал Орм, – теперь ему от нас не скрыться.

Когда солнце стало прятаться за купол Святой Софии, они вернулись в воинский дом, называемый ромеями скубом.

– Эй, Мечеслав, Ставр Милутич тебя кличет, – сказал подошедший к Мечеславу воин.

Выйдя из помещения, он увидел Ставра, воеводу тысячи воинов, в числе которых был Мечеслав и его друзья. С воеводой стоял одноглазый ярл Карл Сигурдсон, задолго до них пришедший служить базилевсу.

– Здравы будьте! – поприветствовал их Мечеслав.

– И ты будь здрав, Мечеслав! – ответил Ставр. – Лестно о тебе отзывался мой старый сотоварищ Ратша, потому и слово мое к тебе. Карл весть нам принес: ромеи лазутчиков средь нас заимели, и те лазутчики – в нашей тысяче. Хотят ромеи знать, что в дружине нашей деется, опасаются, чтобы смуты какой мы не учинили, а ну как князь Владимир супротив Царьграда пойдет? Вот ты, Мечеслав, подумай и призри – может, в вашей сотне тоже пригрелся лазутчик. Надобно сыскать окаянного. Уразумел?

– Уразумел, Ставр Милутич. Постараюсь!

Мечеслав, не торопясь, возвращался к воинскому дому. Тяжкие думы одолевали его. «Ужель средь нас предатель завелся? Как же можно в битву ходить, еду принимать и жить бок о бок с теми, кому изменяешь? Ужель посмел кто?!» – спрашивал он себя.

По прошествии нескольких дней вновь прибывшее русское войско соединили с более ранними наемниками базилевса, состоявшими из славян, варягов, а также саксов и англов. Многие воины знали друг друга, так как раньше участвовали вместе в походах и набегах, встречались по делам торговым и житейским, или же были вместе на службе у князей русских. При встрече братались, обнимались, приветствовали друг друга на смешанном и непривычном для Мечеслава греко-варяжско-славянском наречии.

– Отчего они молвят так? – спросил Мечеслав Орма.

– И ты так говорить станешь, ежели подольше в Царьграде поживешь, – ответил Орм.

Вскоре объединенному войску прислали ромейских гемилохитов-воевод – для наблюдения и обучения наемников, а также нескольких толмачей-переводчиков.

– На что нам воеводы и учение их! – сетовали некоторые воины. – Мы не раз бивали ромеев и сами можем обучить их воинскому бою, а если они такие ученые, зачем нас призвали, отчего сами с ворогом не совладали?

Но ромеи особо в дела русского войска не вмешивались, больше наблюдали за ним да обучали боевому греческому строю, командам, его творившим, владению различным оружием, принятым у греков для обороны и нападения еще столетия назад. В конце концов даже самые недовольные поняли: учения эти не лишние… В один из дней, когда Орм, Мечеслав, Сахаман, Злат, Рагнар, Стефан и Торопша возвращались после занятий с площадки, называемой некоторыми ромеями палестрой, Стефан сказал: