Михаил Шевердин - Набат. Агатовый перстень Страница 31

Он приказал сбить коней в кучу, а людям лечь плот­но друг около друга. Лежавших с краю сменяли через каждый час.

Алаярбек Даниарбек и доктор поднялись по скольз­ким холодным камням и устремили взоры на вос­ток.

Далеко, очень далеко горели огоньки, похожие на звезды, но слишком красные. Басмачи тоже расположи­лись на отдых.

—  Они на горе, мы под горой, — бормотал Алаярбек Даниарбек. — Там ветер, у нас затишье, у них холодно, у нас тепло.

Доктор усиленно растирал уши и пробормотал что-то очень невразумительное: «М-да, тепло, жарко даже! Цыганский пот прошиб».

Далекие огни горели зловещим красным пламенем. Потому зловещим, что басмачи ничуть не прятались и не укрывались. Значит, они себя чувствовали охотниками, а бойцов Файзи считали дичью.

Во всяком случае Файзи выставил часовых. Спать пришлось недолго. Алаярбек Даниарбек вывел отряд часа за три до рассвета в котловину. Вдали по-прежнему мигали костры. Всадники двинулись по скрипящему сне­гу к невидимому во тьме перевалу.

Подъем на перевал казался сначала очень плоским и удобным, но чем дальше, тем становилось труднее.

Утром пришлось снять с сёдел вьюки и нести в руках. От голода и истощения многие бойцы падали и остава­лись лежать в снегу. Уговоры не помогали. Доктор пре­дупреждал, что если здесь заснуть, то уже не проснешь­ся. Тогда Юнус приказал не жалеть ударов и колотушек. Приходилось поражать-ся выносливости и терпению каганских железнодорожников-близнецов Хасана и Хусанц. Страшные, чернолицые они тащили и свои и чужие хурд-жуны, винтовки, патроны. Срывались, падали, раздирая свои и без того рваные сапоги о торчавшие изо льда острые выступы, ранили ноги, но двигались вперёд, ещё оберегая коней от падения в пропасти. Чем дальше, тем путь становился всё хуже и хуже. Зимние бураны занес­ли склон горы, одели его толстым мокрым снегом. Исчез­ли последние признаки тропинки. Прежде чем сделать шаг, приходилось протоптать дыру в тонкой снеговой корке, а затем уминать снег растопыренными пальцами рук. Ни у кого ни рукавиц, ни перчаток не оказалось. Пальцы очень быстро обмерзали, несмотря на прямые горячие лучи выкатившегося из-за гор солнца, ныли и болели нестерпимо. Бойцам приходилось непрерывно отогревать руки. Доктор покрикивал: «Трите снегом! Грейте, а то отрезать придется!» Поработав на прокладке тропы несколько минут, даже сильный человек падал от усталости. Тело растягивалось на мягком снегу, глаза, ослепленные до боли белизной, сами собой смыкались, сон охватывал мозг, и тогда делалось все безразличным, но подскакивал Юнус и ударом приклада возвращал замерзавшего к жизни. Не терявший ни уверенности в себе, ни бодрости Алаярбек Даниарбек предпочитал действо­вать камчой. Жестоко, больно, но ничего не поделать. Пусть человек испытает боль и обиду, чем, не дай аллах всемогущий, отправится прямо отсюда, из царства ледя­ных джиннов, в блаженные сады Ирама. А замерзнуть тут ничего не стоило, так как кроме бязевого белья да тонких еле-еле подбитых ватой стареньких халатов на бойцах ничего не имелось. Братья-железнодорожники, несмотря на категорическое запрещение Файзи, скоро сняли сапоги, чтобы совсем не остаться без них, и шли по сугробам, обмотав ноги тряпками. Впрочем, оба бо­гатыря на холод не жаловались. Работали они неутоми­мо и с таким азартом, что и от них и от коней, за ко­торыми они присматривали, шел пар. Хасан и Хусан держались вместе, подбадривали друг друга воплями «Давай! Давай!», далеким глухим эхом нарушавшими тишину вечных гор, а когда становилось особенно не­вмоготу, хриплыми голосами затягивали по-русски:

Наш  паровоз летит вперед,

В  коммуне остановка!

Песню подхватывал доктор, а за ним Алаярбек Дани­арбек, не любивший ни в чем уступать своему начальни­ку.

Перевал тянулся бесконечно. Солнце жгло немило­сердно. Резь в глазах усилилась. В довершение неприят­ности четыре бойца ослепли, и их, беспомощных, вели под руки. Поразившее их несчастье подействовало на этих сильных, с железными мускулами людей ошеломляюще. Они не верили, что зрение вернется к ним, плакали, как дети, отказывались идти дальше. Среди бойцов участи­лись случаи обмороков. Начиналось с одышки, ужасной слабости, головокружения. Боль разрывала голову. Из носа текла кровь. Доктора звали то туда, то сюда. И он, проваливаясь до пояса в снег, пробирался к заболевшим, приводил их в чувство, старался помочь чем мог. «Тутэк» — горная болезнь, — констатировал он. — Значит, мы забрались на высоту, превосходящую три версты.

Пётр Иванович сам ощущал в себе признаки «тутэка», но старался силой воли побороть их и с торжеством замечал, что это ему удается. Временами с высоких скал излетали порывы леденящего вихря, бросавшего мокрый снег прямо в лицо. Покрывшиеся ледяной коркой кони застревали в сугробах, и их вытаскивали руками.

—  Если снова пойдёт снег, — сказал Файзи докто­ру, — мы пропали.

Он проявил малодушие вполне понятное. Никогда ни он, ни его бойцы не видели столько снега. Даже в самые суровые зимы в Бухаре снег выпадает тонким слоем, а здесь его целые горы. Доктор спокойно заметил:

—  Ничего, выроем ямы и отсидимся. Но рыть ямы не потребовалось.

В полдень отряд стоял на высшей точке перевала.

Верстах в трех-четырех по дну «цирка» извивалась черной цепочкой банда матчинцев. Утром они обнаружи­ли дорожку из следов, протоптанных копытами коней отряда  Файзи,  и  бросились  преследовать.

Зябко кутаясь в тонкий верблюжий халат, подозвав помощников и показывая на далекую ещё банду, Файзи объявил:

—  Друзья, приготовимся к бою.

Доктор с тревогой смотрел на него, и не потому, что предстоял бой с бандой, значительно превосходившей их силы. Нет, его беспокоил Файзи. За время путешествия он дошёл до крайнего истощения. Даже говорил он с трудом, делая большие паузы между словами.

—  Придётся... крепко... сражаться... Мы не уйдём от них... кони у них привычные. — Он закашлялся.

—  Клянусь пророком, с ними не придется сражать­ся, — сказал Алаярбек Даниарбек, — смотрите.

Все повернули головы в сторону, куда указывал Ала­ярбек Даниарбек, и увидели гигантский горный массив, весь окутанный толстыми седыми тучами. Они двигались и шевелились, но, что самое главное, они быстро спол­зали по склону бокового хребта прямо на перевал, где стояла кучка людей Файзи, и вниз на дно «цирка», где двигались басмачи.

—  Вот с кем придется повоевать, с самим Хазрет Султаном.

И после маленького раздумья Алаярбек Даниарбек закричал:

—  Скорее, скорее, на ту сторону! Клянусь пророком, у нас найдётся ещё кусочек времени... маленький кусочек времени...