Александр Дюма - Изабелла Баварская Страница 33

— Вы верите, что они искренне желают выздоровления короля?

— Клянусь вам, нет! Герцог Бургундский снедаем жаждой власти, а герцог Беррийский жаден до денег. Безумие брата упрочивает могущество одного и сулит богатства другому. Но они сумеют притвориться, когда они узнают, что вы отказываетесь туда ехать… Впрочем, можете ли вы это сделать? О мой брат, мой бедный брат!..

И герцог разрыдался. Одной рукой Изабелла подняла голову возлюбленного, а другой стала утирать его слезы.

— Утешьтесь, дорогой герцог, — сказала она, — я не поеду в Крей. Король поправится, и ваше сердце, сердце брата, — добавила она медленно, с оттенком легкой насмешки, — ни в чем не сможет себя упрекнуть: я нашла средство.

Она улыбнулась с едва заметным лукавством.

— Возможно ли? Какое? — встрепенулся герцог.

— Об этом вы узнаете после, это моя тайна, а пока что успокойтесь и взгляните на меня самым нежным своим взглядом.

Герцог посмотрел на нее.

— Боже, как вы красивы! — продолжала Изабелла. — У вас такой цвет лица, что, признаться, я вам завидую. Господь Бог сперва хотел сделать вас женщиной, потом, верно, подумал, что тогда не найдется мужчины, который однажды сведет меня с ума.

— О Изабелла!

— Послушайте, герцог, — начала было королева, вынув из-под подушки медальон, — что вы скажете об этом портрете?

— Ваш портрет!.. — воскликнул герцог, выхватив медальон из ее рук и прижав его к своим губам. — Ваш обожаемый образ…

— Спрячьте его, кто-то идет!..

— О да, да, на груди моей, на сердце — навеки.

Дверь действительно отворилась, и вошла госпожа де Куси.

— Особа, которую желала видеть королева, прибыла, — сообщила она.

— Дорогая госпожа де Куси, — обратилась к ней Изабелла. — Наш деверь, герцог Орлеанский, только что на коленях умолял нас не ехать в замок Крей: ему кажется, что для нас это небезопасно. Помнится, и вы высказывали такое же мнение, когда наш возлюбленный дядюшка, герцог Бургундский, сообщил вчера, что медик, приглашенный к королю вашим супругом, полагает, будто наше присутствие могло бы принести королю облегчение. Вы по-прежнему так думаете?

— По-прежнему, ваше величество, и таково мнение многих придворных.

— Ну что ж, тогда мне остается одно: не ехать. Прощайте, герцог, благодарим вас за ваши добрые к нам чувства, мы глубоко вам признательны за них.

Герцог поклонился и вышел.

— Там, верно, ждет настоятельница монастыря Святой Троицы? — продолжала Изабелла, обратившись к статс-даме.

— Она самая.

— Зовите же ее.

Настоятельница вошла, и госпожа де Куси оставила их вдвоем с королевой.

— Матушка, — начала Изабелла, — я хотела говорить с вами без свидетелей об одном очень важном предмете, который касается государственных дел.

— Со мною, ваше величество? — смиренно спросила настоятельница. — Могу ли я, удалившись от этого мира и посвятив себя Богу, вмешиваться в мирские дела?

— Вам известно, — продолжала королева, не отвечая на ее вопрос, — что после великолепного приема, устроенного мне у стен вашего монастыря во время моего въезда в Париж, я в благодарность передала вашей обители серебряный ковчежец, предназначенный для святой Марты, к которой, я знаю, вы испытываете особое благоговение?

— Я родом из Тараскона, ваше величество, и святую Марту у нас очень почитают. Так что я была весьма вам признательна за столь щедрый подарок.

— С тех пор, как вы знаете, в праздник Пасхи я всегда выбираю вашу обитель для молитвы, и, надеюсь, вы заметили, что королева Французская ни разу не проявила ни скупости, ни забывчивости.

— Мы тем более благодарны вам за такое к нам благоволение, что еще ничем не успели заслужить…

— Мы пользуемся расположением святого отца нашего, папы авиньонского, чтобы к обычным дарам присовокупить еще и духовные дары, и он, конечно, не отказал бы вам в индульгенциях, если бы мы попросили их у него для вашей общины…

Глаза настоятельницы заблестели:

— Ваше величество, вы великая и могущественная королева, и если бы наш монастырь мог чем-нибудь отблагодарить…

— Не монастырь, но, может быть, вы сами, матушка…

— Я, ваше величество?! Приказывайте, и если это в моих силах…

— О, это очень просто. Короля, как вам известно, сразила горячка. До сих пор, чтобы внушить ему страх, его окружали людьми, одетыми во все черное, и эти люди заставляли его подчиняться предписаниям врачей. Но возбужденное состояние, в которое приводит короля это постоянное насилие над ним, мешает лекарствам оказывать свое благотворное действие. И вот теперь решили попытаться уговорами достигнуть того, чего так и не удалось добиться силой. Быть может, если бы одна из ваших сестер, скажем, молодая и кроткая девушка, как ангел явилась бы королю среди окружающих его призраков, она показалась бы ему небесным видением, душа его немного успокоилась бы, и это могло бы вернуть рассудок его несчастной больной голове. И тут я вспомнила о вас, мне захотелось, чтобы высокая честь исцеления короля принадлежала вашей обители: оно, разумеется, будет приписано вашим молитвам, предстательству святой Марты, благочестию почтенной настоятельницы, которая достойно пасет непорочное стадо сестер монастыря Святой Троицы. Разве я ошиблась, полагая, что такая просьба будет для вас приятной?

— О, вы слишком добры, ваше величество! Отныне монастырь наш отмечен особым почетом. Вы знаете многих наших сестер: укажите же сами, какой из них вы предоставляете честь блюсти драгоценного больного, об исцелении которого молит вся Франция.

— Этот выбор я целиком поручаю вам: назовите любую для этой священной миссии. Голубицы, которых Господь поручил вашему попечению, все как одна прекрасны и непорочны. Назначьте наудачу, и да поможет вам Бог! Народ благословит ее, а королева осыплет своими милостями ее семейство.

Лицо аббатисы просияло от гордости.

— Я готова повиноваться, ваше величество, — сказала она, — и выбор мой уже сделан. Укажите только, как я должна теперь поступить.

— Поскорее везите эту девушку в замок Крей. Распоряжение о том, чтобы комната короля была для нее открыта, будет отдано. Остальное — в руке Божьей.

Аббатиса поклонилась и направилась к выходу.

— Кстати, — остановила ее королева, — забыла сказать: я велела доставить вам сегодня утром раку из чистого золота, в которой заключен кусочек Креста Господня. Она прислана мне венгерским королем, а он получил ее от Константинопольского императора. Рака эта, я надеюсь, привлечет на ваш монастырь благодать Божью, а в вашу сокровищницу — приношения верующих. Вы найдете ее в своей церкви.