Ольга Крючкова - Наследники страны Ямато Страница 33

Наконец настал тот торжественный день, ради которого Хитоми и прибыла в ставку сёгуна – день свадьбы.

Почти всё утро служанки одевали невесту и причёсывали. Причёска же, банкин-такашимада, вызвала немало хлопот, так как была весьма сложной: сначала в волосы вплетались золотые рожки ревности, затем волосы заплетались в искусный пучок, и только после этого голову невесты покрыли специальной шляпкой, цуно-какуши, которая и должна была скрывать женскую ревность[99].

После того, как невесту облачили в кимоно, широ-маку, завязали по всем правилам оби, будущая свекровь подала девушке маленький меч, который та заткнула за пояс, и – веер, символизирующий счастье. Теперь невеста была готова следовать в синтоистский храм.

Хитоми и госпожа Манами, также облачённая в ослепительные праздничные одежды, покинули покои, направившись в один из замковых парадных залов, где гости томились в ожидании.

Как только фусуме, ведущие в зал, распахнулись, невеста тотчас же приковала к себе взгляды присутствующих вельмож, самураев, их жён и дочерей, по достоинству оценивших её красоту и свадебный наряд.

Тория выглядел подстать невесте: его роскошное праздничное кимоно из тяжёлого терракотового шёлка, поверх которого была надета вишнёвая катагино[100] из парчи, придавали ему солидности, отчего жених казался гораздо старше.

Невеста почтительно поклонилась сёгуну, затем жениху, гостям и, наконец, посажённым родителям. Они также поклонились, наполняя зал шелестом роскошных тканей.

Так как невеста прибыла из родительского дома одна: без отца, без матери или близких родственников, то их роль на свадьбе отвели семье одного из вельмож, который на время обряда и должен стать отцом невесты, а его жена – матерью.

Сёгун в тайне порадовался, что невеста будет стоять перед алтарём только в окружении его верных людей, он не испытывал ни малейшего желания видеть на свадьбе своего заклятого врага даймё Оду Нобунагу.

Синтоистский храм находился недалеко от замка. Жених и невеста, гости, посажённые родители, чета Тоётоми разместились в паланкинах; процессия двинулась в путь.

Хитоми не волновалась, напротив, она была преисполнена уверенности в себе и своих прелестях, ведь Тория уже успел оценить их.

В первую же ночь девушка заметила странные наклонности своего жениха, любовные игры которого несколько отличались от общепринятых норм, царивших в интимной жизни знатных самурайских семейств, но она не растерялась, а начала искусно подыгрывать, ещё больше распаляя его желания. Прошлой ночью Хитоми запрягла жениха как жеребца специальными кожаными ремнями, а затем оседлала – тот же пребывал в восторге от фантазий невесты.

Перед взором мнимой Хитоми открылось святилище Хонгу, как его называли в замке Исияма. Девушка слышала об этой кумирне[101], возраст которой превышал пятьсот лет, она была построена ещё во времена правления императора Судзин-тенно[102], и теперь располагалась на земле сёгуната, чем весьма гордился господин Тоётоми, видя в этом определённое предначертание судьбы, ибо многим было известно его желание занять трон.

В храме Хонгу насчитывалось несколько десятков малых кумирен, стоявших на небольших природных водоёмах, потому как многие из них были посвящены духам воды и духам глины. Главная же кумирня предназначалась для обитания Аматэрасу. Именно в ней и должна была состояться брачная церемония.

Около синтоистского храма процессию встретили две жрицы и каннуси, который удостоился чести совершить обряд бракосочетания. Жених и невеста вошли в храм, за ними проследовали родители жениха и родители невесты, затем гости.

Молодые встали около алтаря: слева – невеста, справа – жених. Напротив них – жрицы и каннуси, родители и гости заняли надлежащие им места за женихом и невестой.

Жрец-каннуси поклонился алтарю, затем присутствующим, после чего гости расселись на татами, и он приступил к очистительному обряду охарай.

Каннуси нараспев читал молитву, жрицы в это время преподнесли жениху с невестой поднос с чашечками священного сакэ: молодые должны были испить по три глотка из каждой чашки, сделав, таким образом, всего девять глотков.

После того, как церемония очищения завершилась, жрец-каннуси приступил к следующему действу сансан-кудо: непосредственному сочетанию молодых законным браком перед ясными очами богини Аматэрасу.

И вот настал ответственный момент, когда молодая жена, вступавшая в новую семью, в соотвествии с обычаем, должна произнести клятву верности мужу и клану Тоётоми.

Хитоми прекрасно знала её слова, и уверенно начала:

– Я, Хитоми из рода Ода, клянусь: быть верной своему мужу Тоётоми Тория в радости и в горе. Всегда и везде следовать за своим мужем, как того потребует он или его семья. Быть верной роду Тоётоми, ибо теперь – это моя семья, везде и во всём подчиняясь интересам и законам клана. Цена предательства – смерть…

Тоётоми Тория и Хидэёси взирали на Хитоми с нескрываемым удовольствием. Молодой муж ещё более страстно желал жену, а сёгун…поймал себя на мысли, что хотел бы иметь такую же молодую прелестную наложницу.

Любовные игры молодых супругов постепенно приобретали самые непредсказуемые формы. Хитоми нравилось увлекать мужа ночью в пруд и заниматься любовью прямо в воде. Однажды осенью госпожа Хитоми увлекла супруга в излюбленное место препровождения, несмотря на то, что вода была уже прохладной, дабы по обыкновению предаться плотским наслаждениям.

Тория тотчас же почувствовал: вода слишком холодна – уже не лето, но жена так настаивала на занятиях любовью, всячески распаляя своего мужа различными позами, что он не мог устоять перед соблазном.

Пресытившись любовными ласками и играми, продрогшие супруги, отправились в свои покои. Господин Тория, хоть и сменил промокшие одежды, на утро почувствовал недомогание, а к вечеру у него занялся жар.

Госпожа Хитоми выказывала искреннюю обеспокоенность по поводу болезни любимого супруга, стараясь не отходить от его ложа. Но в душе она ликовала. Тории было невдомёк, что перед тем, как предаться плотским наслаждениям в холодной воде, она выпила чашку горячего сакэ, тем самым поступив предусмотрительно, рассчитывая в скором времени стать вдовой… О, долгожданная свобода! Мнимой Хитоми вовсе не хотелось до конца своих дней седлать мужа на супружеском ложе, словно жеребца, и удовлетворять его прихоти в самых изощрённых позах.

Придворные лекари сёгуна оказались бессильны перед болезнью, вскоре Тория начал кашлять кровью. Все обитатели Исиямы понимали: госпожа Хитоми вскоре станет вдовой.