Сибирь и сибиряки. Тайны русских конкистадоров - Александр Александрович Бушков Страница 33

На самом деле появления на улицах города медведей не упоминают ни старинные хроники, ни более поздние авторы, вплоть до нашего времени. В отдаленные деревни медведи, случалось, забредали, но вот в городах их как-то не видели.

Мне известен один-единственный случай. Буквально несколько лет назад в одном из коттеджных поселков под Красноярском на несколько дней возник откровенный переполох: в окрестностях объявился медведь, о чем рассказывали вполне надежные очевидцы, не похожие на сумасшедших или допившихся до белой горячки.

Немного не о сибирской, а чисто красноярской специфике. Вообще-то медведю просто неоткуда было взяться. Красноярск лежит на обоих берегах Енисея. На правом, где расположен знаменитый заповедник «Столбы», тайга подступает едва ли не к городской окраине. Места довольно глухие и отнюдь не безобидные: именно там не так уж и давно насмерть замерзла заблудившаяся и отставшая от группы студентка – при температуре в ноль градусов. Это не анекдот, а реальный случай. Бедолажка была местная, родилась и выросла в Красноярске, но, так уж на ее несчастье сложилось, в тайге оказалась впервые в жизни – и вместо того, чтобы, не останавливаясь, двигаться (что наверняка спасло бы ей жизнь), с темнотой присела вздремнуть под деревом, да так и не проснулась…

Вот в тех местах медведей встречают частенько. Правда, в город они все же никогда не заходили: медведь – зверь умнейший и ни за что не полезет туда, где многолюдно и шумно, да вдобавок ездят многочисленные машины…

А вот помянутый поселок находится на левом берегу. Кое-какая тайга там имеется, но не такая уж большая, и зверя крупнее белки там давно уже не водится. Меж нею и по-настоящему глухой тайгой – обширный безлесный район с многочисленными деревнями, заводами, железной дорогой, аэропортом и прочими признаками цивилизации. Так что медведю вроде бы неоткуда было взяться, но очевидцы, видевшие его своими глазами, казались заслуживающими доверия.

В отличие от некоторых рублевских, где автору доводилось бывать, поселок этот стеной окружен не был: располагался на месте бывшего совхоза и представлял собой довольно причудливую смесь «новорусских» особняков и гораздо более скромных домов бывших крестьян. Да и протянулся он довольно узкой полосой километров едва ли не на десять. В силу природных условий: с одной стороны – Енисей, с другой – высокие, поросшие лесом сопки. А впрочем, стену наподобие той, что окружает иные рублевские поселки, медведь перемахнет, не особенно и напрягаясь – зверь серьезный, между прочим, лошадь на скаку догоняет…

Одним словом, в поселке паника не началась, но некоторый переполох имел место. Повсюду спустили с цепей собак, что вообще-то было бессмысленно: медведя не боятся исключительно натасканные на зверя охотничьи лайки, да и то не каждая. Все прочие, от болонок до кавказских овчарок, при появлении поблизости «хозяина тайги» с поджатыми хвостами уползают в конуру и старательно притворяются, будто их тут нет вовсе. Все, у кого имелись охотничьи ружья или карабины, их быстренько достали, зарядили и ночью держали под рукой. Особенно отчаянные из тех, кто помоложе, с темнотой ходили группами по улицам, повесив на плечо аргументы и факты. Приезжали опытные охотники с теми самыми «зверовыми» лайками. В окрестностях поселка ездили экипажи патрульно-постовой службы с вооруженными автоматами милиционерами.

В конце концов медведя все же обнаружили. Вот только оказался он не взрослым зверем, а примерно полугодовалым медвежонком, отощавшим от голода и насмерть перепуганным. Медведица своих детенышей до достижения ими определенного возраста не бросает ни за что и никогда, яростно защищая не только от реальных опасностей, но и от объявившихся поблизости посторонних. Без автомата придется тяжеловато: чтобы положить из ружья нападающую медведицу, нужны изрядное хладнокровие и удача. Нужно попасть в сердце, под лопатку, а это не так просто, когда медведь атакует на четырех лапах, по своей привычке низко склонив голову, – лобная кость у него такая толстая, что ружейные пули порой от нее рикошетят. Поэтому опытный таежник, увидев пусть и крохотного медвежонка, улепетывает оттуда со всех ног – сам медвежонок милый, пушистый и неопасный, но где-то поблизости ходит мамаша, далеко от потомства не уходящая…

Специалисты полагали, что медвежонок каким-то образом лишился матери – и побрел куда глаза глядят, ухитрившись как-то пересечь тот самый немаленький урбанизированный район. По их мнению, самое вероятное объяснение. Нужно отметить, что полугодовалый медвежонок, особенно заморенный необычными для его возраста странствиями в одиночку, габаритами не очень и отличается от овчарки средних размеров. Однако его поначалу увидели чистой воды горожане и, поскольку у страха, как известно, глаза велики, приняли за страшного взрослого медведя.

Пересекшиеся наконец со зверенышем милиционеры прекрасно разобрались, с кем имеют дело, и на поражение стрелять не стали. Грозно покрикивая и замахиваясь автоматами, как дубинами, прижали его к случившемуся поблизости забору – испуганный бедолага и не думал кусаться. Позвонили в зоопарк, оттуда быстренько приехали опытные люди и увезли медвежонка к себе – не помню уж, то ли ампулой с усыпляющим пальнули, то ли сетку накинули, в любом случае повязали быстро и качественно. Смеху было немало.

Так что ничего удивительного нет в том, что обитающие западнее Урала до сих пор частенько ведутся на байки о страшных медведях на городских улицах. Коли уж коренные сибиряки, но прожившие всю жизнь среди многоэтажек, асфальта и потока машин, порой, как нынче выражаются, крупно лажаются…

Два реальных и забавных случая из собственной жизни. Пошел я как-то в лес за грибами, благо означенный лес вплотную подступал к микрорайону. Прихватил с собой и кавказца, коему было месяцев девять от роду, чтобы погулял вволю. Я собирал грибы, кавказец весело носился поблизости – и до полусмерти напугал случайного грибника, искренне принявшего его за страшного медведя. Каковых в наших местах, несмотря на наличие леса, пришлось бы искать днем с огнем – коренной сибиряк, но исконный горожанин, ага…

Случай второй. Пришлось мне как-то везти трехмесячного кавказца из Москвы по воздуху. Едва он, в наморднике и на поводке, вошел в самолет, стюардесса с любопытством спросила:

– А куда это вы медвежонка везете?

Уши кавказцам, за редчайшими исключениями, в раннем возрасте обрезают под корень – так что морда и в самом деле чуточку смахивает на медвежью. Однако роскошный пышный хвост (который у медведя нужно искать с лупой) всегда остается при нем. И наличествовал в обоих случаях. Кстати, стюардесса была не