Уилбур Смит - Ассегай Страница 33

Маниоро с сомнением покачал головой:

— Этот слон слишком стар и вот-вот умрет. Думаю, бивни у него не самые хорошие.

— Нет! Нет! — замахал руками Лойкот. — Я собственными глазами видел его клыки! Они длинные, как ты сам, Маниоро, и толще твоей головы!

В подтверждение своих слов пастушок показал на руках, какие именно бивни у «его» слона.

Маниоро рассмеялся:

— Бедненький Лойкот! Тебя, наверно, укусила мясная муха, а от их укусов в голове заводятся червяки. Я попрошу Маму приготовить отвар, чтобы прочистить тебе живот и прогнать дурные сны.

Лойкот сердито посмотрел на старшего товарища.

— Может, не слон, а ты, Маниоро, состарился и раскис. Может, это у тебя сварились мозги. Надо было оставить тебя на горе Лонсоньо — пить пиво с полоумными дружками.

— Пока вы тут пререкаетесь, слон уходит все дальше, — вмешался Леон. — Берите след, а спор рассудим, когда у нас будут бивни, а не только отпечатки на песке.

Едва только след вывел их из высохшего русла в открытую саванну, как стало ясно, что появление людей встревожило старого великана.

— Убегает, — заключил Маниоро, указывая на оставленные громадными ногами вмятины.

И верно, длина шага увеличилась, слон перешел на рысь, набрав примерно такую же скорость, что и бегущий человек. Все знали, что двигаться так он может от рассвета до заката, без остановки.

— Идет на восток. Думаю, направляется в пустыню Ньири. Люди там не живут, а добывать воду умеет только он один, — заметил Маниоро после первого часа преследования. — Если не сбавит, то к завтрашнему утру углубится в пустыню.

— Не слушай его, М'бого, — вступил Лойкот. — Старикам всегда видится худшее. Сунь им под нос цветок кигелии, они все равно морщиться будут.

Через час взяли короткую паузу — отхлебнули по глотку из фляжек, перевели дух.

— Как шел, так и идет, не сворачивает, — сказал Маниоро. — И ни разу не остановился. Он уже опережает нас на несколько часов.

— Этому старику не угодишь, — ухмыльнулся Лойкот. — Положи цветок кигелии меж бедер юной девы, он и тогда нос кривить будет. Не слушай его, М'бого. Держись за мной, и еще до рассвета я покажу такие клыки, что твое сердце преисполнится радостью.

След уходил все дальше и дальше, и никаких перемен в нем охотники не замечали. Прошел еще час. И еще. Уже и Лойкот не выказывал бодрости. На следующей остановке, когда они, утолив жажду, растянулись на несколько минут в тени, никто ничего не говорил. Все понимали, что отстали и что дистанция не сокращается, как они ни старались. Леон закрутил крышку и поднялся. Остальные молча последовали его примеру. Преследование продолжилось.

Во второй половине дня устроили небольшой привал.

— Была бы с нами моя мать, она бы придумала, как заставить его остановиться. Наложила бы заклятие, чтобы он проголодался. — Маниоро уныло вздохнул. — Увы, ее с нами нет.

— Может, она наблюдает за нами, — предположил Лойкот. — Она великая колдунья. Может, она услышит, если ее позвать. — Он вскочил и запрыгал на своих длинных, тонких ногах, подражая охотникам, исполняющим ритуальный танец благодарения. — Услышь меня, Великая Черная Корова. Услышь мой призыв.

Леон рассмеялся, и даже Маниоро заулыбался и начал прихлопывать в такт танцу.

— Услышь его, Мама! Услышь маленького павиана!

— Услышь меня, мать племени! Ты показала нам его следы, а теперь сделай так, чтобы он не ушел от нас. Пусть ноги его отяжелеют. Пусть живот его наполнится голодом. Сделай так, чтобы он остановился поесть.

— Довольно, на сегодня магии хватит, — вмешался Леон. — Уж теперь-то ему точно от нас не уйти. Вставай, Маниоро. Идем.

След вел все дальше на восток. Слон шел так быстро, что там, где земля была рыхлая, пыль летела вперед из-под его ног. Леон взглянул на солнце — оно сползало к горизонту. Еще час, и все следы скроет тьма. Погоню придется отложить до утра, а к тому времени слон оторвется от них миль на пятьдесят.

Глядя с тяжелым сердцем на небо, он налетел на остановившегося внезапно Маниоро. Лойкот тоже замер. С минуту оба масаи разглядывали что-то на земле, потом подняли головы и, повернувшись к Леону, подали знак — молчи. При этом оба почему-то улыбались, а глаза у них блестели. Следопыты явно оживились и забыли про усталость. Поймав вопрошающий взгляд Леона, Маниоро указал на след.

Присмотревшись, Леон понял — произошло маленькое чудо. Слон сбавил ход, его шаг стал короче, и к тому же он свернул с выбранного маршрута в сторону восточной стены долины. Маниоро протянул руку, и Леон увидел в полумиле справа рощицу ореховых деревьев нгонг. Их округлые верхушки были заметно зеленее окружающих деревьев. Наклонившись к Леону, масаи прошептал на ухо:

— Для орехов нгонг сейчас время созревания. Учуял их запах и не смог удержаться. Мы найдем его в роще. — Маниоро наклонился, взял щепотку земли, просеял через пальцы. — Ветра нет. Пойдем напрямую.

Он повернулся к Ишмаэлю и сделал знак оставаться на месте. Слуга положил на землю узел и с видимым облегчением опустился сам.

К роще двинулись втроем. Впереди по-прежнему шли масаи — осторожно, бесшумно перебираясь от укрытия к укрытию, прочесывая взглядом местность, прежде чем двинуться дальше. Добрались до первого дерева. Земля под ним была усеяна опавшими орехами, но на ветках еще оставалось много недозрелых. Слон стоял здесь какое-то время, собирая твердые плоды хоботом и отправляя их в рот. Двинулись дальше. Следы вели к следующему дереву, где картина повторилась. Однако потом великан направился к неглубокой ложбине, из которой торчали только верхушки деревьев. Подкравшись ближе, охотники осторожно высунули головы над краем лощины…

И сразу увидели громадного черного слона, стоявшего под большим деревом примерно в трех сотнях шагов от них. Переминаясь с ноги на ногу, лениво обмахиваясь ушами, положив хобот на левый, единственный видимый бивень, животное, похоже, отдыхало. Второй бивень был полностью скрытое массивным туловищем, но Леон о нем даже не думал — он все еще не мог поверить в то, что видел. Таких размеров могла бы, наверное, достигать мраморная статуя из какого-нибудь греческого храма.

— Ветер? Что у нас с ветром? — шепотом спросил он у Маниоро.

Масаи снова подобрал щепотку земли и, растерев в пыль, пропустил между пальцами. Потом вытер ладонь и сделал знак не менее выразительный, чем любое слово. Ветра нет.

Леон открыл стволы и одновременно достал из кармана два смазанных маслом патрона. Прежде чем заряжать, тщательно осмотрел их и вытер о рубашку. Потом закрыл ружье, сунул приклад под мышку и, кивнув Маниоро, двинулся вперед, используя в качестве прикрытия ближайшее дерево.